Судьба правых и левых идеологий в XX веке

"Известный американский политолог И.Валлер-стайн выделяет три модели политики со времен Великой Французской революции: политика консервации существующего («консерваторы», «правые»), политика рациональных реформ («центр», «либералы») и политика ускоренных социальных преобразований,(«левые», «социалисты» и «коммунисты»). Но уже фашизм и нацизм внесли серьезные поправки в такое деление политических сил. В самом деле можно ли считать фашисткое движение Муссолини или наци правыми в традиционной системе координат, то есть сторонниками консервации существующих порядков? Как раз эти движения несли в себе сильный революционный заряд, и парадокс был в том, что эта революционность своим острием была направлена против левого революционаризма и либерального рефоризма. Что касается традиционных консерваторов, то они в XX веке столкнулись со сложной дилеммой: сохранить все (или хотя бы главное) неизменным в социальной жизни, можно было только все изменив. Главная слабость правых и фашистских идеологий в XX веке — это их оборонительный характер, то есть они были всего лишь реакцией на левые идеологии и порой зеркально повторяли их крайне спорную социально-политическую практику. Кстати, первым это заметил еще в 20-е годы Бухарин, когда на одном из партийных съездов заявил, что фашисты, преследуя диаметрально противоположные политические цели, используют политическую тактику коммунистов.

В целом же XX веке был эпохой торжества левых и либеральных идеологий; ситуация начинает меняться только на излете века. Опыт показывает, что при условии спора в чисто социально-экономической сфере, левые и либеральные идеологии оказываются привлекательнее правых, но те же ле-волиберальные концепции не выдерживают конкуренции с правой идеей при внесении в социально-экономические реалии национального и религиозного измерения. Вторая половина века — время ослабления космополитических идеологий (коммунизм и либерализм) и роста влияния идейных доктрин, которые органично включают в себя национально-религиозные ценности. Хотя, по видимости, иногда возникает другое ощущение. Одно время могло показаться, что наступление коммунистической идеологии носит необратимый характер. Всемирно известный борец с «заглотным коммунизмом» А.Солженицын писал в 70-е годы, обращаясь к американскому правительству, что оно ежегодно отдает в руки коммунистов по стране. «Надолго ли хватит стран?»—: вопрошал Солженицын. Прошло полтора десятилетия и история дала свой ответ. А на исходе восьмидесятых американский политолог Ф.Фукуяма возвестил о другом неизбежном историческом триумфе — окончательной победе либерально-демократических ценностей западного образца во всем мире и ожидающемся, в связи с этим, «конце истории». Есть все основания считать восторги Фукуямы не более обоснованными, чем опасения Солженицына.

Можно даже предположить, что крах коммунизма "«старого образца» (в целом модель коммунистической идеологии бессмертна, пока в мире будут существовать полюса бедности и богатства) больше всего ударит именно по его «сиамскому близнецу» и в то же время, вечному антагонисту — либерализму. Уже упоминавшийся Валлерстайн пишет: «1989 г. — год не только крушения коммунизма, но и либерализма.»⁶

Анализ общемировых тенденций последних десятилетий показывает, что только идеологии, основанные на национально-религиозном фундаменте, обеспечивают себе массовую социальную базу и подлинную поддержку, которая выражается не только в поддержке на выборах, но и в готовности жертвовать очень многим, даже жизнью, ради того, во что веришь. Достаточно рассмотреть на какой почве возникали в последнее время (последняя треть века) вооруженные конфликты, приобретавшие долговременный и ожесточенный характер, чтобы убедиться в их несводимости к классовым противоречиям или борьбе «тоталитаризма и демократии.» Арабы и Израиль, Иран и Ирак, сербы и хорваты, армяне и азербайджанцы, Индия и Пакистан, тамилы и сингалы Шри Ланки, протестанты и католики Ольстера — этот перечень можно продолжить, но и так ясно, что остроту и непримиримость этим конфликтам придает национально-религиозный фактор. При этом все большую роль играют религиозные различия. Говорящие практически на одном языке, антропологически абсолютно неразличимые южные славяне разделены на три враждебных этноса — сербов, хорватов и мусульман-босняков разными религиями — православием, католицизмом й исламом.

Все это никак не вписывается в то толкование мира, которое предлагают постулаты левых и либеральных идеологов. Можно предположить: исход XX века — это конец победного марша левых и центристских политических идей.