Вступление

«Второй комиссар был, так же как и первый, смущен простыми и твердыми показаниями этого мушкетера, над которым он между тем жаждал одержать верх, что всегда заманчиво для судейского чиновника в борьбе с человеком военным».

Данная цитата взята из «Трех мушкетеров» — самого, пожалуй, популярного романа нашего детства. Как ни странно, но именно в приведенном фрагменте образно сконцентрирована суть той проблемы, разбору которой посвящена предлагаемая работа. Речь, конечно же, пойдет не о творчестве Дюма-отца, хотя этому великому беллетристу трудно отказать в интуиции. Дело в том, что противостояние благородных военных и коварных судейских — это не только картина французской действительности времен кардинала Ришелье. В данном случае мы сталкиваемся с неким, если можно так выразиться, социально-психологическим архетипом, который постоянно дает о себе знать практически в любую эпоху и практически в любом государстве. К нашей, современной, действительности это также имеет самое непосредственное отношение.

Сегодняшние «миротворческие» инициативы, на которых помешалась вся наша «прогрессивная общественность», отнюдь не являются каким-то шагом «доброй воли», как это представляется большинству из нас. За всем этим «миротворчеством» стоят вполне прозаические интересы судейских, уверенно идущих к своему духовному и политическому господству. Торжество «доброй воли» — лишь очередной этап на этом пути. Поскольку все сегодня решили, что войн не должно быть в принципе, то именно с этих позиций стали оценивать статус военных, которые из защитников отечества стремительно «переквалифицировались» в защитников мира.

Восхищаясь гуманностью подобных начинаний, мы обычно игнорируем то обстоятельство, что данный «гуманизм» направлен не столько против войны со всеми ее ужасами, сколько против военной традиции и традиционной государственности. Как известно, исконные, традиционные функции любой армии всегда были связаны либо с защитой собственного государства, либо с захватом новых территорий. Это значит, что государственные интересы с самого начала непосредственно зависят от мощи вооруженных сил, без которых немыслимо ни одно государство. Стало быть, армия является неотъемлемой частью всего социального организма, а потому ее ликвидация или изменение ее статуса самым негативным образом отразятся на состоянии всей социальной системы. Представьте, что произойдет с вами, если у вас ликвидируют, например, печень или изменят ее исконные (функции; всему вашему организму сразу же придет смерть. Однако те же законы действуют и на социальном уровне. Поэтому нетрудно вообразить, что по идее должно произойти с некоторыми современными государствами, после того как их вооруженные силы окончательно «перепрофилируют».

Нынешняя «прогрессивная общественность», радикально изменяя статус вооруженных сил, предписывает армии совершенно иные, нетрадиционные функции; декоративные и полицейские. В первом случае армия чем-то уподобляется современной английской королеве, которая уже не управляет государством, а занимается благотворительностью. Во втором — жандармерии и специальным карательным отрядам. В качестве примера декоративной армии можно привести современные «миротворческие» подразделения ООН, в качестве примера полицейской армии — хваленые «силы быстрого реагирования» НАТО.

Такую странную, в общем-то, метаморфозу вооруженных сил пытаются сегодня объяснить исключительно социальным прогрессом, постоянно подчеркивая мысль, что армия в ее традиционном варианте является пережитком варварского прошлого. Поэтому отказ от военной традиции многие связывают с очередным этапом человеческого развития. которое якобы направлено в сторону всеобщего мира и процветания.

Однако можно ли считать, что современная эпоха действительно несет в себе нечто принципиально новое и «прогрессивное», или это всего лишь выход наружу того, что долгие годы вызревало под спудом? Мы очень часто слишком поспешно ссылаемся на так называемый закономерный процесс развития, забывая при этом об относительности подобных понятий. Там, где один видит «развитие», другой усмотрит случайное и нежелательное преобразование. Это касается и сегодняшнего «миротворчества». Уничтожение военной традиции фактически связано с вытеснением с политической арены военных, которые некогда были доминирующей социально-политической силой. Теперь политику определяют преимущественно «гражданские лица», основная часть которых — люди с юридическим образованием. Правовая система, а не вооруженные силы,— вот доминирующий фактор современности. Судейские чиновники, таким образом, все-таки одержали верх над военными. На этот раз — в масштабе всей планеты.

Задача данного труда как раз и заключается в том, чтобы показать внутренний механизм этого глобального противостояния, вскрыть его психологические корни. Только так мы сможем понять, какой поистине грандиозный размах приобрела эта невидимая война — война двух традиций, двух мироощущений, двух типов власти,— определяя порой не только судьбы отдельных людей, но даже судьбы целых государств и континентов.