Кому принадлежат черноморские степи?

Россия и Азия

У Руси киевского периода был на востоке и на юге грозный враг — степь, вековая арена азиатских хищников.

Азия с незапамятной древности от времени до времени высыла­ла из своих недр племена диких кочевников. Они входили широки­ми воротами между Уралом и Каспийским морем, собирались где-то в степях нижней Волги И вдруг, как гонимая ураганом саранча, неслись на запад по черноморским степям через нижний Дон, Днепр и Днестр, через Карпаты и Дунай разрушать и обновлять обветша­лое наследие римской государственности. Так пронеслись в V  в. гунны, сметя в днепровском бассейне готское государство Германриха; вслед за ними прошли болгары, оставив часть своего племени навсегда на средней Волге; через сто лет после гуннов прокатилась волна аваров, захлестнула передовые восточные славянские племе­на в Приднепровье и встревожила с насиженных мест в Карпатах остальных их сородичей; тогда, в VI в., началось усиленное расселение славянских племен с Карпат на юг, восток и север. Век, когда зарождалась русская земля, был временем сравнительного за­тишья в степи — не было бури, но волны катились непрестанно: хазары (в IX и Х вв.), печенеги (в Х и XI вв.), половцы (в XI, XII и XIII вв.) триста лет беспрерывным прибоем тревожат Ки­евскую Русь, не дают ей отойти от Днепра на восток, не дают спуститься до Черного моря. Юной Руси, передовому бастиону куль­турной христианской Европы, пришлось оказать ей тогда великую услугу: отбивая, сдерживая, поглощая кочевые племена, она ог­раждала левый фланг крестоносной Европы. Запад тогда не знал, да и теперь не вспоминает, этой услуги; но России она обошлась в Дорогую цену, особенно России Южной, принимавшей на себя глав­ные удары все новых волн.

Были и другие причины ослабления Руси в XII в., причины внутреннего порядка: междоусобная борьба Рюриковичей, о которой мы говорили выше, и недочеты социального строя, вопрос о которых стоит в стороне от нашей темы. Не выдержал неокрепший организм этого двойного испытания — стали люди уходить из неспокойных мест, началось (с конца XII века) запустение Киевской Руси, началось перенесение центра тяжести государственной жизни на север — в леса, вдаль от опасной степи, туда, где зарождалось Московское княжество. И когда в XIII в. из степи налетел девя­тый вал, нагрянуло татарское нашествие (1224 и 1239 годы), юг был сломлен; Киев после храброй защиты взят и сожжен (1240 г.).

В 1246 году францисканец Plano Carpini проезжал на Волгу проповедовать слово Христово татарам; на пути из Владимира-Волынского к Киеву и далее он почти не встречал русских людей — зато видел в полях бесчисленное множество костей и черепов.

Это был трагический час перелома в русской истории. Жизнь замирала на Днепре, но семя ее было переброшено на северо-восток и здесь, в сравнительном укрытии, медленно прорастало: упорно, тяжкими усилиями поднимала голову Москва.

Читатель заметит, насколько эти факты противоречат обычному западному представлению о России как об азиатской силе, грозя­щей Европе: не угроза ей, а охрана ее от Азии — вот роль России сквозь всю ее историю*.

Но нас интересует теперь другой вывод из изложенного: нам интересно очертание восточной и южной границы Руси или, вер­нее, восточного ее фронта ко времени татарского нашествия.

Покинув в VI в. Карпаты, утвердившись в IX в. на вели­ком водном пути (Новгород — Киев), славянские племена, соста­вившие русский народ, не остановили своего стремления на вос­ток, но стремление это встретило на различных частях фронта раз­личную степень сопротивления. На севере движение затрудняла лишь природа, и русские здесь продвинулись далеко за Вятку.

В Центральной России, на средней Волге, путь руси был преграж­ден болгарским государством (будущим царством Казанским) — здесь Россия ко времени нашествия татар успела лишь достигнуть устья Оки и укрепиться на нем, построив Нижний Новгород (1221 г.). Наконец, на юге силы Азии имели перевес, и Россия едва удержалась на Днепре. Соответственно этому граница начиналась на севере восточнее Вятки, шла на Нижний, охватывала Рязанское княжество, Орловскую землю и княжество Курское и вдоль реки Сулы подходила к Днепру; против киевского участка его она отсто­яла от Днепра лишь на 100—200 верст; у реки Роси, правого днеп­ровского притока, впадающего всего в 150 верстах южнее Киева, граница пересекала Днепр и шла под прямым углом по Роси и далее к южной грани Буковины**.

Такое очертание границы доказывает, что пространство позднейшей Европейской России делилось в древности не по параллели (как разделили его германобольшевики в Брест-Литовске), а в на­правлении с севера-востока на юго-запад; северо-западная часть — это Россия (Европа), юго-восточная — это «степь» (Азия). Непрес­танная борьба этих двух частей составляет одно из основных явле­ний русской истории. Тысячелетний процесс отодвигания юго-вос­точной границы закончился только в эпоху империи — закрепле­нием Азова за Россией в 1736 г. и занятием черноморского побе­режья при Екатерине Великой.

Если теперь посмотрим на карту германской Украины, то уви­дим, что почти все пространство былой азиатской степи, лежащее к западу от Дона и до границы Румынии, включено творцами брест-литовского договора в пределы Украины. Невольно является пред­положение, что степь эта в эпоху, позднейшую рассмотренной нами, была отвоевана у татар украинским казачеством, что заселили ее только малороссы и что центром, где созрела мысль утверждения России на берегах Черного моря, был Киев. Предположение совер­шенно ошибочное. Только северо-западный угол этого простран­ства, прилегающий к левому берегу Днепра (то есть губерния Полтавская, соседняя часть Харьковской и юго-западная часть Курской губернии), был приобретен, если можно так выразиться, из Киева; участок этот образовал в XVI и XVII вв. Левобережную Украину. Вся остальная площадь присоединена к России усилиями Москвы и Петербурга***.

* Недавно принц Максимилиан Баденский в одной из речей своих повто­рил обычное немецкое утверждение, будто Германия является оплотом про­тив Азии, то есть России. В течение всей своей истории Россия вступала в Германию три раза: в Семилетнюю войну, которую вела в союзе с Австрией и Францией, в 1813 году, когда во главе Пруссии и Австрии освободила Европу от наполеоновского господства, и в 1914—1915 годы. В который же из этих трех случаев Россия действовала в качестве азиатской державы?

** Русь киевского периода свободно плавала по нижнему Днепру (ведь стре­лы не хватает до середины реки), провозила товары и совершала набеги на византийское побережье — но оба берега реки были в азиатских руках. Киев­ская Русь (как и Московская) никогда черноморским берегом не владела. Единственное исключение — византийская колония Херсонес Таврический (близ Севастополя), который был во владении Владимира Святого в течение одного года (987 год), и Тмуторакань, сведения о которой прекращаются с конца XI века: видимо, это княжество было раздавлено каким-то азиатским нашествием.

***Обращаем внимание читателя также на западную границу России. На север­ном участке этой границы город Юрьев был основан великим князем киев­ским Ярославом I в 1030 г. в земле финского племени эстов; в 1224-м он был взят немцами Тевтонского ордена и переименован в Дерпт. Город Гродно был основан (вероятно, в XI веке) русскими — кажется, среди литовского населения; с 1270 г. город перешел под власть Литвы. На южном участке — города Львов (основан в 1241 г. князем-королем Дании­лом Галицким) и Холм (основан ранее XI в.) основаны русскими, в русской земле, среди русского населения — факт, который не нравится иным из моих Польских друзей, sed magis arnica veritas (но истина еще больший друг. — Ред.).