Начиная с первого номера журнал «Наследие предков» уделяет внимание истории ариев, арийской традиции и современной ариософии. Отчасти это связано с истоками Руси, отча­сти, содержанием и последствиями 2-й мировой войны, которые до сих пор не осмыслены до необходимой глубины. Публикация статей Ю.А.Шилова и авторов ведического центра «Ко-ловрат» вызвали интерес у наших читателей в России и за рубежом. Поэтому рубрику «Об­суждение» данного номера мы решили предоставить выдающимся ученым: д.и.н. Наталии Романовне Гусевой (Москва) и Владимиру Видеманну (Берлин), пожелавшим высказаться по поводу проблем, поднятых «Наследием предков». Статья академика Ю.К.Бегунова заверша­ет дискуссию нашего журнала по поводу «Новой хронологии» Фоменко и Носовского.

Индуизм — это религия индий­цев: ее исповедует 82% насе­ления страны (свыше 12% — му­сульмане, остальные сикхи, христиане, джайны, буддисты и приверженцы так называе­мых культов племен). Корни инцуизма глу­боки и многоплановы. Один из его истоков следует искать в верованиях древнейшего населения Индии, создавшего в V-IV тыc. до н.э. и северозападных областях страны развитую городскую цивилизацию, извест­ную как цивилизация долины Инда, или ци­вилизация Хараппы. Хараппа - это один из ее центров, другим, не менее прославлен­ным бил город Мохенджо-Даро.

Индийские археологи почти случайно наткнулись на следы этой древней культу­ры - обратили внимание на то, что кресть­яне окрестных деревень у русла реки Инд используютсля строительства крупные обожженные кирпичи, и стали искать источ­ник этого материала. И нашли: скрытые под слоями песка развалины городов. Это было сенсационное открытие. Оно потрясло ми­ровую научную общественность. В 1920-х годах раскопками занялись английские ученые, располагавшие широкими возможностями проводить эти работы на земле коло­нн. Раскопки продолжались и до 1947 г. (т. е. до обретения Индией независимости) и идуг вплоть до наших дней. В них широ­ко включились археологи Индии и Пакис­тана и ученые стран Запада - американцы, итальянцы, финны, французы.

Миру открылись города с четко рас­планированными улицами, двух и трех-этаж­ными домами, развитой системой подзем­ных водоотводов и керамических труб во­допровода, подающего воду в ванные каж­дого этажа. Открылась и картина иррига­ционных сооружении и разветвленной сети каналов на полях. Найдены в огромном ко­личестве глиняные, каменные и бронзовые печати и таблицы с изображениями живот­ных - горбатых быков-зебу, буйволов, сло­нов, тигров, крокодилов - деревьев и, го­раздо реже, людей, а также изделия ремес­ленников-ювелирные украшения, распис­ные обломки керамических сосудов и т. п. Обнаружено множество знаков древнейшей письменности, которые до сих пор не рас­шифрованы, несмотря на пристальное к ним внимание лингвистов, сконструировавших даже специальные для этой письменности компьютерных программ. Не будем здесь останавливаться на ничем не доказанном ут­верждении российского автора Г. Гриневича, заявившего, что он все это расшифро­вал и выяснил, что в долине Инда жили славяне и говорили, соответственно, на сла­вянском языке (Г. С. Гриневич. Праславянская письменность. Результаты дешифров­ки, М., 1993).

Так кто же жил в долине Инда? Кто создал эти города, эти бронзовые изделия, статуэтки и таблицы? Кто развил это цве­тущее сельское хозяйство, развел стада этих быков? Кто, наконец, сгроил корабли, изоб­ражения которых тоже найдены были на таблицах, и кто и куда плавал на этих ко­раблях? Как выглядели эти люди и каким богам они молились?

Вопросы, вопросы. И лишь на некото­рые из них были найдены ответы. Прежде всего о людях: судя по найденным изобра­жениям, а также по костным останкам, со­здатели этой цивилизации относились к тем расовым типам, которые определяются ант­ропологами как австралоидный, нeгpo-австралоидный и дравидоидный - их потомки живут и в современной Индии (то эти антропологические черты выявляются рассеян­но в среде разных народов страны, то чет­ко выражаются в среде дравидов, населяю­щих юг Индии и север Ланки-Цейлона).

Все эти расовые типы характеризуются темной окраской кожи и очень темной ра­дужной оболочкой глаз, почти черными, круто волнистыми или курчавыми волоса­ми. Для австралоидов и негро-австралоидов характерны также широкая приплюснутая форма носа, полные губы и, часто, высту­пающие вперед зубы. (Судя по вышеупо­мянутой книге Гриневича, так выглядели предки славян. Но почему-то, вопреки всем законам генетики, на нас с вами этот тип не прослеживается, так что согласиться с ут­верждением ее авторов никак не представ­ляется возможным).

О религии жителей региона цивилиза­ции Инда судить трудно. Найдена печать с изображецием человека, сидящею в иогической «позе лотоса» и имеющим головной убор с рогами. Признано, что это бог Шива, считающийся в Индии «отцом йоги» и пoкровителем быков. Найдены и изображе­ния тех деревьев, которые и сейчас почита­ются индийцами как священные, да к тому же широко используются в народной медицине.

Частые изображения быков-зебу гово­рят, видимо, и о том, что с этим животным могло быть связано и культовое почитание - ведь вплоть до наших дней индусы при­знаю! зебу священным животным (широко известен культ священных коров). Обнару­жены и хорошо сохранившиеся остатки об­ширного городского бассейна со сходящими в него ступенями, что точно совпадает с традиционными бассейнами при индусских храмах, особенно характерными для дравидийской южной Индии.

Итак, ученые пришли к выводу, что именно из тех далеких веков, из той давней жизни вошли в развивающийся индуизм четыре культовых формы: поклонение богу Шиве, священным быкам (коровам), деревьям и воде. Считают также, что датируе­мые несколько более поздним временем на­ходимые на севере Индии статуэтки женщин с гипертрофированно подчеркнутыми бедрами и грудью следует возводить к из­вестному в те же далекие века культу богинь-матерей, который повсеместно распро­странен в среде всех приверженцев индуиз­ма и в наше время. Можно признать что пятой наидревнейшей культовой формой яв­ляется почитание богинь, сохранявшей в течение тысячелетии в религиозных пред­ставлениях потомков древних создателей цивилизации Инда.

Эта цивилизация пришла в упадок к концу III - первой половине II тыс. до н.э. и была заменена новыми формами культу­ры, хозяйства, социальных отношений. Обо­рвались связи (как сухопутные, так и морс­кие, судя по найденным изображениям ко­раблей) с другими странами Древнего Вос­тока - Шумером, Аккадом, Араттой, Месопотамией - население которых тоже от­носят к аналогичному древнеиндийским негро-австралоидному и драввдоидному ра­совым типам, которые прослеживаются вплоть до областей северо-восточной Аф­рики (французская школа востоковедов дала ему определение «дравидийского моста»).

Что было причиной или, точнее, при­чинами этого упадка, а затем и гибели древ­нейшей цивилизации? Большинство ученых сходится на признании двух основных при­чин: 1) Наступившей многовековой засухи вследствие того, что река Инд изменила свое русло и ушла в сторону, и 2) приходу в cтрану племен кочевников-арьев, рассеяв­ших по всей северозападной и северной Ин­дии, начиная именно с указанного времени.

Теперь остановимся на арьях. Кем они были и откуда пришли? Все литературные памятники Индии и ряд традиционных ус­тановлении говорят о том, что пришли они с северо-западных (по отношению к Ин­дии) земель. И были они людьми европео­идного расового типа, т. е. светлокожими, русоволосыми и обладающими прямыми носами. Последнее подчеркивается в сказа­ниях индоарьсв, где местные жители, встре­ченные ими в Индии описываются как «анаса» и «анасика» - «без носов (носиков)», что и говорит об их упоминавшейся выше плосконосости. С их внешнего облика были также «срисованы» и черты враждебных арьям демонов (ракшасов), постоянно фи-гурирующих в эпосе арьев, - чернокожесть и выступающие зубы.

С боями, а равно и с установлением мирных контактов - вплоть до заключения взаимных браков (как в среде кшатриев - воинской прослойки арьев, так и в среде вайшьев - их трудового слоя) продвигались арьи вглубь индийской земли, постепенно оседая на ней. Создавались ранние государ­ства, развивался рабовладельческий строй (причем в ряды рабов попадала масса представителей доарийского населения), осваи­вались и развивались новые формы хозяй­ства с учетом местных условий и связан­ных с ними приемов и традиций, - словом, складывалась жизнь нового смешанного об­щества.

Смешанного не только в смысле физи­ческого смешения, которое шло все актив­нее и захватывало все более широко раз­ные социальные слои, но и в смысле соеди­нения, синтезирования, взаимопроникнове­ния культур, религиозных представлении и правовых норм арьев и доаричских народов. Складывались новые общественные ин­ституты, создавался расширенный пантеоп богов и новые о них представления - разви­валась религия индуизма, призывавшая к равному преклонению как перед богами, привнесенными арьями, так и перед боже­ствами местных народов, а также освящав­шая те семейно-бытовые и правовые отно­шения, которые формировались в новых условиях жизни этого смешанного общества.

В высокие социальные слои арьев - жрецов-брахманов и воинов-кшатриев зачис­лялись жрецы и воины доарийского проис­хождения, причем обе «национальные сто­роны» стали считать обязательными для себя вырабатывавшиеся в очень сложной жиз­ненной практике новые условия и права.

Именно по этому пути пошло сложе­ние так называемой ведическон культуры, получившей свое название в науке от слова «веда», т. е. от наименования четырех Вед - устных сборников гимнов, молитв, закли­наний и правил жертвоприношений, прине­сенных в Индиго арьями и внедряемых в среду местных народов арья-брахманами. Главным из этих сборников является Ригведа («Веденье речи»), сложение которого за­вершилось уже в Индии к концу II тыс. до н. э. Представители новообразованного сме­шанного слоя индийских брахманов оцени­вались (как оцениваются и до сих пор) но степени знания Ригведы и умения приме­нять ее гимны в нужное время и при прове­дении соответственных церемоний.

Итак, Веды. Кто, когда и где их созда­вал? Откуда арьи пришли в Индию и где складывались наиболее древние гимны Вед? Вот на этом теперь следует остановиться подробнее, и прежде всего из-за того, что за последние два-три десятка лег разросся, как лесной пожар, процесс импорта к нам индуизма с самыми различными и, главное, неправомочными толкованиями его истоков, и его смысла, и его предписаний. Появи­лось много самозванных проповедников и «гуру» (учителей), внедряющих - как во имя собственных увлечений, так и, главное, во имя заработков - институты и правила ин­дуизма, наделе им или совершенно незна­комых или знакомых понаслышке. Поуча­ют йоге, часто обманывая и даже калеча до­верчивых людей, поучают религиозным представлениям и правилам веры, черпая их но своему выбору часто из взаимно различаю­щихся источников или описании индуизма, случайно попавших в руки, а то и с чужих слов. Следует сказать, что «в мир» выеха­ло и немало индусов, основывающих секты в других сгранах и преподающих в них уче­ния, свойственные именно тем сектам, к ко­торым сами эти проповедники принадлежат на своей родине - а там этих сект видимо-невидимо. Экзотичность и новизна их про­поведей иногда привлекают к ним множе­ство последователен, что связано и с нема­лыми для «гуру» доходами. Ярким приме­ром этого может послужить новое учение кришнаизма, распространявшееся и США приехавшим туда из Индии почитателем Черного бога Кришны и разнесенное отту­да по другим странам включая и нашу, где много добровольцев чанимаются пропаган­дой американского варианта этого учения и ссылаются при этом на авторитет и слова первого его экспортера в США Свами Прабхупады, выходца из кришнаитской секты бенгальских брахманов среднего ранга.

В сложившейся в Индии смешанной религии индуизма и в его преданиях можно почерпнуть любые толки и сюжеты, а затем трактовать их тут по-разному примени­тельно к своему пониманию и, что чаше, своим интересам. Так у нас стало распрост­раняться и учение тантризма, возникшее в индуизме в результате усвоенного им куль­та богинь-матерей, двойственного доарийским народам: оно связано с жертвоприношениями богиням (причем тоже черным, как и Кришна, то есть отражавшим в Индии об­лик создавших их народов) и с поеданием мяса, возбуждающих приправ, с питием опьяняющих напитков и, в завершении, с оргиастическими половыми сношениями, якобы угодным богиням. У нас уже практикуют­ся разные формы тантризма - видимо, в зависимости от степени духовного распада новых приверженцев, которым суть древ­них корней этой религии, связанная с мат­риархальным строем, неизвестна, да и без­различна.

В среде наших почитателей индийской религии постоянно используются такие сло­ва, как «ведическая культура», «ведические нормы», «ведическая духовносгь» и даже «ведическая диалектика», но почти никто из их числа не знают Вед и не вникал в историю создания ведичсской литературы, на которую многие ссылаются. Выше уже говорилось, что эта литература, как и «ве­дическая культура» создавалась и склады­валась в Индии (как и значительная часть самих текстов Вед) после прихода туда арь­ев, и все исследователи сходятся в утверж­дении, что арья-брахманские установления и воззрения составляют в ней не более 1/4 всего объема. А 3/4 сложились за счет вве­дения в ее нормы правовых предписаний и веровании доарийского населения. Поэто­му ссылки на ведическую культуру или ре­лигию выглядят в нашей стране бессмысленными, так как в далекой Индии она в своем реальном виде и объеме никакого вли­яния на нас оказать не могла, а прочтение нескольких гимнов Ригведы в переводе еще не означает знания этой культуры.

Этих вкратце приведенных разъяснений еще мало для описания распространяющих­ся у нас толкований индуизма, ведической культуры и, главное, использования терми­нов «арья, арий, арией, арийский», которые применяются безоглядно и зачастую весьма произвольно (о значении слова «арий» см. постскриптум). С малоизученными вопро­сами об арьях, о происхождении этих пле­мен и исторических путях их передвиже­ний по лицу земли представители научной среды стараются обрашагься с осторожнос­тью и ответственностью. Зато публицисты и те, кто плохо знаком с указанными про­блемами, широко оперируют «арийскими» данными, публикуя книги и статьи, иногда носящие и спекулятивный характер, но ча­сто отражающие и домыслы авторов на эти темы и их личные увлечения, не отвечаю­щие реальным фактам истории.

Вспомним, к примеру, страшную войну с фашистской Германией и самооценку немецко-националистических теоретиков, ут­верждавших, что истинным немцем может быть назван лишь прямой потомок «арий­цев», а славяне должны быть причислены к низшим расам. Посмотрим, чего стоит это противопоставление и кто исторически стоял ближе к древним арьям - предки немцев или предки славян (не будем здесь останавли­ваться на других европейцах).

По данным антропологии, т. е. науки о физических, расовых чертах и признаках народов, скифы, безоговорочно признавае­мые прямыми потомками арьев (их ираноязычной ветви), стоят очень близко именно к славянам, а не к германцам, а это уже ставит под вопрос степень «чистого арий­ства» немцев.

Известный наш ученый Т.И.Алексеева, глубоко и разносторонне исследовавшая проблему формирования славян по данным антропологии, приходит к выводу, что «формирование черт, присущих древним славянам, относится к глубокой древности», и что при соотношении антропологических признаков славян и германцев выявляются заметные разграничения этих групп: «В ряду колебаний этих соотношений германцы и восточные славяне занимают диаметрально противоположное положение» (Т. И. Алек­сеева. Славяне и германцы в свете антропо­логических данных. Вопросы истории, №3, 1974).

Не менее важны для историков факты языка и языковой близости. И обратившись для начала этого раздела снова к скифам, приведем слова известного нашего лингвис­та В. И. Абаева: «...по количеству и весу скифо-славянские изоглоссы далеко превос­ходят сепаратные связи скифского с любым другим европейским языком или языковой группой» (В.И. Абаев. Скифо-европейские изоглоссы. М., 1965).

Приведем и крайне ценные утвержде­ния академика О. Н. Трубачева, важные для данной небольшой работы: «Выявление на­укой замечательного свойства языка - из­меняясь, оставаться самим собой - помогает раздвинуть рамки познаваемой истории. Сви­детельства языка неоценимы и в области изучения прошлого славян». Снова отметим, что часть древнеарийской лексики вошла в словарный запас славянских языков, равно как и в скифский язык и возможно, что и некоторые слова через скифов попали к сла­вянам. (Запомним - некоторое, недалеко не все из числа сходных и сопоставимых слов в славянских и арийских языках).

А наибольшее количество таких слов на­считывается именно в славянских языках и - что очень интересно - в местных говорах и диалектах, которые, по словам академика Ф. П. Филина, «не обязательно моложе языко­вой основы, к которой они относятся» (Ф. П. Филин. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Ленинград, 1972). И обилием этих разнообразных словарных схож­дений славянские языки далеко превосходят все западноевропейские.

Многие ученые; начиная уже с кон­ца 18 века, выявили наличие сходных и даже одинаковых слов в славянских язы­ках - в частности, в русском - и в древ­нейшем, известном науке по Ведам: язы­ке арьев - санскрите, как в его ведической, так и в классической (развившейся уже в Индии) формах.

Не будем вникать во все славянские языки, а скажем лишь, что русский не только в словах, но и в способе написа­ния как в приеме передачи произношения (но не в графике) действительно может легко быть сопоставлен с санскритом: и там и тут «как пишется, так и читается» (санскритский алфавит отличается, в ос­новном, наличием придыхательных со­гласных). Небольшие словарики приведе­ны в сборнике «Древность: Арьи. Славя­не». М., изд. «Палея», 1996: см. также Н. Р. Гусева, Индуизм. Изд. РАН. Институт Этнологии и Антропологии. М., 1995).

Где могло возникнуть такое сходство? Ответы на этот вопрос носят весьма раз­ветвленный характер и находятся на сты­ке сопоставления с санскритом других ев­ропейских языков, а отсюда и вопросом о корнях народов, говорящих, как и индо-арьи, на языках, известных в науке под названием индоевропепкой семьи. Ведь, как говорится, - где Индия, а где Европа?

А языковая семья общая. Значит, и кор­ни общие? Да, общие. Но где и когда они сложились?

Надо сразу сказать, что неправы те, кто занялся поисками прародины индоев­ропейцев, а также «прародины» арьев. Неправы они уже потому, что слово «пра­родина» следует писать только в кавыч­ках, ибо в самой глубокой древности, в те века, когда племена только начинали формироваться, а человеческие коллекти­вы являли собой лишь разрозненные се­мейные или родовые группы, непрерывно бродившие по охотничьим и рыболовным угодьям, ни о какой прародине не могло быть и речи. И формировались многие пле­мена так сказать «на ходу» из сливавшихся воедино нескольких взаимно сближавших­ся групп. Места длительной оседлости этих первоплемен неизвестны.

В процессе поисков «прародины» не­которые пытаются привести индоевропей­цев из стран Передней Азии, о расовом типе населения которых упоминалось выше, но ведущие наши ученые решитель­но отвергают эту мысль (см., напр., Э. А. Грантовский. Ранняя история иранских племен Передней Азии, М., 1970), неко­торые ведут их из Средней Азии или даже с Гималаев, но все это не находит себе достаточно убедительных научных дока­зательств: нет оснований, например, связывает происхождение европеоидного ра­сового типа с очагами формирования дра­видов, семитов или монголов.

Науке достоверно известно, что семья индоевропейских языков должна была сло­житься в условиях длительных взаимоблиз­ких исторических контактов предков тех народов, которые на этих языках говорят.

В 19 веке зародилась новая научная те­ория, известная под названием полярной, или арктической. Она связывает близкое сосу­ществование предков индоевропейцев с приполярными областями Восточной Европы. Наибольшего числа приверженцев обрела книга американского историка В. Уоррена (выдержавшая 10 изданий, последнее - в Бо­стоне, в 1893 г.) «Найденный рай, или ко­лыбель человечества на Северном Полюсе».

Вторым по времени, более глубоким и доказательным последованием, стал труд известного индийского ученого Б. Г. Тилака «Арктическая родина в Ведах» (пос­леднее издание - г. Пуна, 1956 г.), напи­санный на английском языке и ставший сразу объектом внимания ученых во мно­гих странах.

Будучи глубоким знатоком санскрита во всех его формах, Тилак выявил в Ведах, эпосе и в более поздних памятниках созда­вавшейся в Индии ведической литературы много указании на явления арктической природы и прямых воспоминаний об этих областях, привнесенных в памятники уст-нон, а затем и письменной литературы пред­ками индоарьев.

Всеми серьезными историками призна­но, что арьи пришли в Индию из Восточ­ной Европы, т. е. с проторусских земель. Последними районами их пребывания здесь были причерноморско-прикаспийские сте­пи, где они вели жизнь кочевых скотово­дов, частично используя земледелие в ка­честве вспомогательной формы хозяйства. Длительный засушливый период заставил их двигаться к востоку в поисках пастбищ (ко­нец Ш - первая половина П тыс. до н. э.), и, волна за волной, они стали появляться на землях северо-западной Индии.

По арктической теории, племена арьев долго жили в глубочайшей древности в приполярных областях, откуда они и пронесли по земле многие гимны Ригведы, и свои общественные институты. Там же рядом или по соседству, а возможно и вперемешку с ними, жили предки славян. В этих же обла­стях складывались некоторые первоплемена и других индоевропейцев.

Русские ученые считают, что в те века, когда ледник отступал к северу с земель Европы, за ним по обводненным пастбищам двигались травоядные животные, за кото­рыми, в свою очередь, шли группы (вероят­но семейные или семейно-родовые) охот­ников, а по рекам, возможно, продвигались и рыболовы. Когда ледник (в XIV-ХШ тыс. до н. э.) сполз в Ледовитый океан, климат планеты заметно потеплел и, как указыва­ется в книгах климатологов, почвоведов и ботаников, на землях северного побережья произрастали хвойные и лиственные леса (в ХII-Х тыс. там был «пик березы») и обильные травы.

Сложились хорошие природные усло­вия для жизни человека, а поскольку, как установлено геофизиками, полюс был сме­щен в силу прецессии земной оси, и темпе­ратура воздуха была выше, чем с начала нового похолодания в VIII-VII тыс. (что, кстати, не помешало людям жить в этих областях вплоть до сегодня), хозяйственная и социальная жизнь обосновавшихся там складывавшихся племен индоевропейцев раз­вивалась по естественно-историческим за­конам.

Описание реалий природных явлении арктических земель выявлены Тилаком и другими индийскими санскритологами и в Ригведе, и в других памятниках, ком­ментирующих Веды, и в преданиях и эпо­се древней Индии. Эти описания нигде на юге зародиться не могли - таков единствен­ный итог ознакомления с этими исследо­ваниями. Равным образом и в Авесте - памятнике ираноязычных арьев, четко описана страна, где зима длится 10 месяцев и где снег, ветер и холод. Там же ука­зан и путь к югу (в переднюю сторону к солнцу, когда восток будет с левой руки, а запад с правой), и счет ведется не лета­ми, а зимами, как и в Ригведе.

Уходя к югу в поисках новых земель для разрастающихся человеческих коллек­тивов и новых пастбищ для скота они про­двигались в основной своей массе по Вос­точной Европе. Часть складывавшейся арий-скоп близкоязычной общности, а именно те арьи, язык которых считает иранским, были самой восточной волной всех этих пле­мен и двигались вдоль западных и восточ­ных приуральских земель - следами их пре­бывания у восточных отрогов Урала явля­ются открытые не так давно остатки их городищ, именуемых комплексом Синташты (включая и Аркаим, вызвавший волну ажи­тации в среде искателей связей с космосом и гадателей, о чем у нас немало писали). Широкую известность в мировой науке по­лучили монографии: Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В. Синташта. Археоло­гические памятники арийских племен Ура­ло-Казахстанских степей. (Челябинск, 1992) и: Е. Е. Кузьмина. Откуда пришли индоарии? (М. 1994).

Индоязычная часть древних арьев про­двигалась к югу вероятно по близким или общим со славянами путям. Часть индоев­ропейцев и славян в их числе обошла с юга Балтийское море и расселилась затем по Западной Европе, другая часть, вместе со славянами и арьями достигла берегов Чер­ного моря, и здесь в V-IV тыс. до н. э. воз­никла на северо-западной части побережья хорошо изученная культура Триполья, в создании которой участвовали и предки славян, и предки жителей Южной и Цент­ральной Европы. Арьи в эту эпоху рассея­лись по южнорусским степям, по Крымс­кому полуострову и в Приазовье. Они не создавали оседлых культур, ведя образ жизни кочевых скотоводов. В названиях рек и ряда мест в указанных областях остались их следы, что подробно проанализировал академик О. Н. Трубачев (Названия рек Пра­вобережной Украины. М., 1968; Лингвис­тическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье. Вопросы языкознания, № 6, 1977).

Из среды всей массы древних индоев­ропейцев только арьи были кочевыми ско­товодами, и, как уже говорилось, земледе­лие играло в их хозяйстве лишь подсобную роль - около своих 2-3 годичных стоянок они сеяли в основном ячмень и просо. Наши авторы, а чаше тою - публицисты слиш­ком любят широко использовать слово «арья, арий» и разные производные oт него, превознося их цивилизационную роль в ис­тории народов Европы и переводя это сло­во как «благородный, высокий духом». Название «арья» упоминается в Ригведе око­ло 60 раз, и нигде не подчеркивается ни благородство, ни высокая духовность арь­ев, а повествуется об их войнах, жертвоприношениях (кстати с указаниями на принесе­нии в жертву человека и многих животных), об их бесчисленных просьбах к богам о по­мощи, о дарении богатств, о размножении стад и о рождении сыновей. В санскрите слово «арья» производится от корня «рь» — «бродить с места на место, кочевать, быть хозяином» - и только эти значения извест­ны. Все остальные расшифровки и оценки, распространенные в нашей печати, являют­ся чистейшими вымыслами, и пора бы уж перестать применять эти слова столь произ­вольно и безответственно.

Тут для примера уместно указать на ошибочные трактовки «арийских начал» в работах украинского археолога Ю. А. Шилова. Он очень широко оперирует все­ми индийскими терминами применитель­но к Украине. Будучи трудоспособным работником, он приложил большие уси­лия при многолетней раскопке курганов, но в объяснения их формы и находимых в них предметов вкралось много неправо­мерных оценок, вызванных незнакомством с языками, историей, религией и культурой Индии и стран Древнего Востока.

Ю.А.Шилов опубликовал много ра­бот, повторяя к сожалению, эти ошибоч­ные оценки. Фундаментальная его моно­графия «Прародина ариев» (Киев, 1995) начинается с главы «Открытие прароди­ны ариев», в которой он называет курга­ны татарским словом «майданы» и сооб­щает, что их возводят в Индии вплоть до наших дней, да еще и называют так же. Это не соответствует действительности. Перечисляя здесь труды многих ученых, как отечественных, так и западных, ав­тор увлекается мыслью украинского уче­ного В. Н. Даниленко, который говорил о «появлении ариев в период расцвета ин­доевропейской общности» и, более того, «связывал ариев (индоиранцев) не с ямной, а более развитыми и синхронными ей культурами ближневосточного проис­хождения» (с. 15). Это неверно по двум причинам:

Во-первых, ямная культурно-историческая общность (IV-III тыс. до н. э.) охваты­вала обширный регион вплоть до северных земель Восточной Европы (ее название про­изводится от распространенного в среде древних индоевропейцев обычая погребения в ямах), многие элементы которой генети­чески были восприняты и развиты на пос­ледующем этапе истории - в срубной куль­туре бронзового века (название ее связано с обычаем погребения в срубах). Вопросы сложения и развития этих культур глубоко ис­следованы, и существует множество публи­каций о них, в которых оценивается учас­тие в их сложении индоевропейцев, вклю­чая предков славян и арьев.

И, во-вторых, никем не прослежена и ничем не подтверждена в науке связь арьев в этот период с Ближним Востоком: исто­риками и лингвистами установлено, что при продвижении к востоку арийских кочевых коневодческих племен с земель Причерно­морья - Приазовья часть их авангардных воинских групп, двигавшихся на колесни­цах с конными упряжками, прошла вдоль Каспия на южное побережье Черного моря, в область расселения хеттов. Воинская знать и правители хеттского царства оценили пре­имущества средств передвижения арьев по сравнению с распространенными в Переаней и Малой Азии четырехколесными повозками на бычьей тяге, и вступили с пришед­шими арьями в тесный контакт, обучаясь у них искусству дрессуры и использования коней (широко известно созданное там в эти годы руководство по дрессуре и вожде­нию колесниц, называемое Трактатом Кик-кули). Хетты восприняли от арьев в этих условиях тесных союзнических отношений некоторые их имена и даже часть их куль­тов - имена богов арьев и эти отношения были зафиксированы писцами хеттов на кли­нописных таблицах. Но обратных связей малоазийцев с арьями Восточной Европы не прослеживается.

Главной задачей Ю. А. Шилова было, судя по всем его работам, доказать, что культура Триполья носила название «Аратта», и что от нее и под ее влиянием зароди­лось в Шумере в III тыс. до н. э. государ­ство с этим же названием. Автор приводит некоторые данные о находках в курганах или на сближаемых с ними памятниках («Высокая Могила») и соотносит эти на­ходки с Месопотамией и Шумеро-Аккадским царством, объяснят это «жреческими связями» (с. 33). Возникает вопрос - чьи это были жрецы на землях Юго-Восточной Европы? Если арийские, с которыми упор­но связывают все материалы автора, то ка­кие можно привести подтверждения тому, что брахманы тех веков могли устанавли­вать и поддерживать подобные связи? Воз­можен один ответ - при низком развитии культуры кочевников-скотоводов, находив­шихся все время в движении, таких связей их жрецы брахманы поддерживать не мог­ли. И ошибочно говорить об «индоарийской культуре» - ее в те века еще не было в том смысле, в каком этот термин обычно применяют ученые в описаниях культуры (1 тыс. до н. э. - I тыс. н. э.), сложившейся уже в Индии.

Сам автор дальше признается, что: «По­нимание трипольской культуры как дунайско-днепровской, а затем приднепровской Аратты.., учет роли созданной ею системы святилищ - обсерваторий (так автор назы­вает некоторые археологические объекты, оценивая их как нечто, соотносимое с дви­жением небесных светил и, более того, - с божествами, которым поклонялись арьи. Н. Г.) в истории индоевропейской общности, а потом установления аратто-шумерских свя­зей, - не стали еще инструментами даль­нейших исследований и опираются пока что на зарубежные разработки фактологичес­ких данных» (с. 37). Но это признание не нашло в работах Ю. А. Шилова своего раз­вития. Он связывает с формированием арий­ской общности протогорода, «которое те­перь уже можно считать городами средне-днепровской Аратты» (с. 38). Следует здесь указать, что с индоязычными арьями тех времен не следует связывать ни протогоро­да, ни города - их не было у кочевников. Но, к сожалению, эти ошибки привели в дальнейшем и в других работах к новым неправомочным утверждениям. Уж не бу­дем говорить о том, что в идоле, найденном в одном из курганов и похожем больше всею на Збручского идола и на некоторые из так называемых степных, или скифских «баб» археолог вдруг увидел бога Вишну, воспе­того в Ригведе как бог солнца и небесного света. Ни одной чертой этот идол не соот­ветствует функциям Вишну и ни в чем не сходится с индоарийскими приемами ико­нографии - в древней Индии не было со­здано ни одной скульптуры напоминающей хотя бы отдаленно этого идола. Не будем заострять внимание и на том, что в разных находках (не скульптурах и не росписях) автор увидел почему-то и других богов арьев, предположив на основаниях только сво­их догадок некую общую систему культо­вой практики предков украинцев и арьев. И не будем возвращаться к вопросу о несос­тоятельности поисков прародин, которых просто не могло быть, а значит любую об­ласть не следует выдавать за чью-нибудь «прародину».

Остановимся на другой книге Ю.А. Шилова «Пути ариев» (Киев, 1996), в ко­торой он прямо называет курганы (и на­ходки в них) «арийско-украинской святы­ней», повторяя, что они есть и в Индии, и в Иране. Он подчеркивает, что в своих пуб­ликациях, начиная с 1970-х гг., он указывал на соотносимость увиденной им «мифоло­гии» с «индоарийской Ригведой». Увы, со­относимость не подтверждается реалиями жизни авторов Ригведы, кочевавших по юж­норусским землям и не совмещавшихся с древними пахарями Украины. Недоказуе­мым является и утверждение, что в роспи­сях плит Могил автор нашел отражение шу­мерского мифа о потусторонних странстви­ях бога Энлиля, а «на двух местных сосу­дах конца III тыс. до н. э.», найденных не­далеко от низовьев Днепра передан эпизод «шумерско-аккадской поэмы о Гильгамеше». На рисунках в книге, к которым от­правляет автор читателя, ничего подобного нет и даже более того - они явно показыва­ют, что сходство это надуманное. Такие не­соответствия занижая, к сожалению, значе­ние археологических работ автора, действи­тельно являются вкладом в науку.

И в этом книге и в ряду публикаций в журналах Ю. А. Шилова слепо следует за московским ассирологом А. Г. Кифишиным, который впервые стал отождествлять «с трипольской культурой Днепровского Пра­вобережья таинственное государство Аратту, из которого себя выводят шумеры» (с.43). Далее автор уже уверенно идет по неверно проложенному пути, который не признает­ся ни языковедами, ни историками, ни ар­хеологами. Он доходит до сообщения, что Каменная Могила Северного Причерномо­рья «фигурирует в текстах Шумера как не­кое Тайное Святилище, своеобразная пред­теча Шамбалы» (с. 44). Во-первых, в этих текстах нет ничего о Шамбале, а во-вто­рых, самой Шамбалы нигде нет и не было, и по мифам тибетских лам она якобы где-то существует как волшебный ран для по­священных (надо сказать, что Тибет с Шу­мером никаких связей не имел, и «рай» пока нигде не обнаружен).

Возводя Аратту - Триполье к эпохе геокосмических катастроф жоторые потря­сали берега Черного моря», автор сообща­ет, что «не исключено» порождение в это время в недрах этой Аратты племен «вли­вавшихся в этногенез славянского, арийско­го, греческого и других индоевропейских на­родов» (с. 51). Следует указать, что сама Аратта является плодом домыслов, а уж де­лать из этой страны ядро образования дру­гих народов не следует - это слишком сбли­жает идеи автора с расцветом украинского национал-шовинизма. И когда же были эти «катастрофы»? К тому же арьи были ко­чевниками, а древние славяне и другие пле­мена индоевропейцев известны как земле­дельцы и роднить их не следует, как не сле­дует и возводить слова «арья» к слову «ора­тай - пахарь (и, соответственно именовать эту выдуманную Аратту Оратанией).

Аратта на самом деле была совсем в другом месте - вблизи низовьев рек Тигра и Евфрата, и современные исследователи считают ее одним из древнейших ранних государств, возможно поддерживавшихся связи с цивилизацией долины Инда, но не с Днепром или Дунаем (см. карту). Ю. А. Шилов сообщает нам, что Аратту создала в Подунавье «первая волна малоазийских переселенцев при некотором участии мест­ных охотников и собирателен» в VI тыс. до н. э., а затем ее центр сместился к Пра­вобережью Днепра в V тыс. до н. э. (с. 103). В работах автора действует и некий народ араттов. Он пишет также, что из расцвет­шей Арагты появилось ядро формирующих­ся шумеров, путь которых в VI тыс. до н. э. «пролегал через море хоть и родственных, но все же весьма различных индоевропейс­ких племен», хотя еще выясняется «как они возникли и распространились в Каспийско - Черноморских степях» (с. 109). О каком пути, о каких контактах и каких процессах истории можно говорить после такого со­общения? Ведь многое уже опубликовано об этих «различных племенах». Да и не со­вмещаются путь шумеров из Аратты с опи­санным на с. 103 путем малоазийцев в Арат­ту. Читателю предлагается самому, видимо, разбираться в этой непонятной картине бес­системного кружения взаимно несовмести­мых племен.

Надуманными являются и сопоставле­ния речных разливов, омывающих и даже покрывающих курганы, с космогонически­ми представлениями древних арьев, отражен­ными в Ригведе: приводятся строки - «Не было не - сущего, и не было сущего тогда. Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним...» (следует отметить, что ниг­де автор не указывает, откуда берет строки Ригведы), относящиеся к пребыванию бога Вишну на водах извечного океана. Туг же, в разделе «Основной миф Ригведы» анали­зируются (очень путано) гимны о «вмести­лище Валы» (или «яйце», или «оболочке»), сопоставляемом с курганными гробницами. Этот Вала играет в книге видную роль со ссылкой на Ригведу. В Ригведе-то есть сло­во «вала» — «пещера, каверна», но оно не определяет то, что (или кто) в ней находит­ся, и есть «валам-руджа» - «сотрясатель, разбиватель пещер». Только в более поздней литературе это слово становится именем демона, брала древнейшего змея Вритры, по­хищающего северное солнце на полгода -этого змея побеждал бог Индра, покрови­тель воинов и света. Создавая свой, новый миф, автор все же говорит, что «конкрет­ные сопоставления могут показаться неубе­дительными» (с. 140). Да, они неубедитель­ны, и очередной раз они вводят читателя в заблуждение, а нужно ли это? Тем более, что все это обязывается в книге с разбива­нием гробов и идеей воскресения из мерт­вых, бессмертия и роли Спасителя, якобы описываемых в Ригведе. Слишком произ­вольно такое толкование, как неубедителен и следующий пассаж из статьи Ю. А. Ши­лова в журнале «Русская мысль» (№ 1-6, 1994), где он с восхищением отзывается о статьях ряда авторов (в других выпусках этого журнала), которые не одобряют «ис­торического материализма», рассматривая «аспекты физики мысли и духа»: «эти пуб­ликации позволили мне - археологу и ис­торику - сделать существенные шаги в реа­лизации своей давней мечты: раскрыть тай­ны Бессмертия, в той или иной мере извес­тные создателям древних кладбищ и святи­лищ». Он пишет, что «основной миф арий­ских племен» зародился в IV тыс. в Степном Поднепровье и оценивает найденную им в кургане Овальную яму как изображе­ние яйца, - «зародыш новогоднего мироз­дания Валу». Оболочка (скорлупа) - Вала и зародыш-Вала - разве это одно и то же? Это, как и дальнейший материал с обнару­жением «голгоф» с останками Спасителей выглядит фантазией.

Так же произвольно автор оперирует терминами Брахма и брахман. Переписы­вая из разных источников данные о боге Брахме, он излагает тут же и миф о боге Вишну, связывая его с представлениями о Новом Годе (что сбивает читателя, так как эти понятия не связываются) и опять же - с выявленными следами пожаров в городах Триполья, которые якобы следует соотнес­ти с мифом о жертвенном костре, куда сту­пил Вишну. А ведь пожары могли случать­ся, как и всюду, без всяких ритуальных це­лей, и вряд ли прав автор, считая, что «на­род араттов» сжигал свои города, переходя на новые земледельческие угодья, (хотя и это предположение ему подсказали более ранние публикации о Триполье).

Раздел же, озаглавленный «Рахманский Великдень», вызывает удивление: выясняет­ся, что праздник Пасхи имеет на Украине название, произведенное от слова «брахман». Остановимся вкратце и на этом, тут требуется пояснения. Судя по тому, что в Ригведе упо­минаются жрецы-брахманы, эта прослойка оформилась уже в очень удаленных облас­тях. Выделение жречества из общей массы соплеменников закономерно для всех разви­вающихся племен. Истории известны брахма­ны, друиды, волхвы, атаманы, авгуры и т. д. Эти социальные группы разрабатывали пра­вила богопочитания, регулировали ритуаль­ные действия, порядок жертвоприношения, и предписывали нормы поведения и взаимоот­ношений людей. При всем этом они припи­сывали себе умение общаться с неземными силами, утверждая этим свою впасть над людь­ми и даже якобы над решениями богов, вплоть до присваивания себе права казнить и мило­вать «по согласованию с богами». О том, что уже в древнеарийском обществе брахманы заняли главенствующее положение, говорят хотя бы эти строки гимна Ригведы: «Это жер­твоприношение - пуп мироздания — Брахман этот - высшее небо речи» (книга 1, гимн 164). Эту тенденцию к самовозвеличению брахма­ны особенно расширили в Индии, при воз­никновении необходимости утверждать свою власть в новой этнической среде в условиях сложения смешанного населения. Ими были созданы «Законы Ману» (русск, перев. М., 1960) - свод религиозных «дхармических» предписаний, где сказано:

«Мудрецы сотворили дхарму, кто знает наизусть священные тексты, тот для нас ве­лик»; «Брахман - творец рождения»; «Деся­тилетнего брахмана и столетнего царя следу­ет считать отцом и сыном, но из них двоих отец - брахман»; «Именем брахмана пусть будет слово, выражающее счастье» (гл. П) и т.д. и т.д.

В работах украинских авторов просле­живается, как ни странно, возвеличение чу­жеплеменных жрецов-брахманов, доходящее до того, что они самопроизвольно отбрасыва­ют в слове «брахман» букву «б» и утвержда­ют, что распространенное в их земле назва­ние праздника Пасхи «рахманский Великдень» следует связывать именно с брахманами.

Вероятно, это название скорее соотносится с эпохой возникновения контактов с мусуль­манами, в лексике которых слова «рахм, рахма, рахман» означает «жизнь, благословение, милосердие, эпитет Аллаха». И не следует относиться к словам санскрита с позиций ви­висекции.

Автор разъясняет, что рахманы, то ли древние мудрецы, то ли умершие пращу­ры, давно ушли с Украины за Синее море, и им посылают по рекам скорлупу краше­ных яиц. Возникает вопрос - можно ли счи­тать единым понятием всех покойников из своего рода и неких древних «мудрейших»? Ведь это далеко не одно и то же. И, тем более, почему столь уверенно читателю со­общается о (б)рахманах, ушедших с Укра­ины? Если такая лексическая путаница была кем-то заброшена в сознание украинцев, то, видимо, исследователь не должен ее пре­подносить в своих работах как факт. И со­всем нелепо связывать с индийской религи­ей обычай бить гадюк на Мрецкий Велик­день (поминальный день через 25 суток пос­ле Пасхи) - культовое почитание змей яв­ляется древнейшим для индийцев.

Обычай проращивания перед Пасхой рас­сады в кучке земли на блюде, именуемой на Украине рахманским холмиком (который сравнивается автором, опять же с курганами), известен у многих народов и, в частности, его широко придерживаются мусульмане, готовясь встретить Навруз - праздник весны. Может быть, это еще раз подтвердит возможную связь слова «рахманский» со словами «рахм, рах­ман»?

В книге содержатся и два фантастичес­ких рассказа, в которых широко, но без яв­ных к тому основании, снова используется много имен индийских богов и персонажей мифов и легенд. Это тесно переплетено с ос­новным текстом и разъясняет склонность ав­тора к широкому использованию малознако­мого материала.

Надо заметить в завершении, что извест­ную озабоченность вызывает увлечение не­которых публицистов идеями Ю. А. Шилова и его смелым комбинированием проверенных и непроверенных фактов в оценке археологи­ческих находок и открытий, как своих, так и чужих. Его увлеченность догадками, иногда не сочетаемыми с историей, вызвала несколь ко подражаний в печати, причем авторы та­ких публикаций, не воспринимая критически его сообщений, пускают их в ход, да еще и выдают иногда за свои, внося путаницу в эти сложные вопросы. Повальное увлечение арийством и приписывание тому или иному народу «чисто арийских» черт привело не только к появлению книг и статей на тему «арьи -это мы», где описывается арийская цивилиза­ция, арийское самосознание и даже арийская геополитика, но и к прямой пропаганде шови­нистических взглядов. И вот, например, в книге Ю. М. Каныгина «Путь ариев. Украина в ду­ховной истории человечества (Киев, 1996) мы встречаем буйное жонглирование мыслями Ю Шилова со многими добавками «от себя». Tyт не только говорится о выходцах из Малой Азии, но и: «А прямые предки южных рус­сов (украинцев) - народ Фувал, отряды кото­рого пришли на Украину в I в. н. э. из Галилеи - родины Иисуса Христа» (с. 89). Или ведется рассказ о том, что Рама, герой индий­ского эпоса «Рамаяна» родился и жил на Ук­раине и насадил там неимоверную высоту духа и героизм, заложив в этих краях основы ми­ровой цивилизации (а надо сказать, что и эта поэма, и все, что с ней связано, глубоко изу­чена индийскими специалистами и в частности сотрудниками научного центра - «Инсти­тута Рамаяны» в г. Ахмедабаде, так что такая выдумка о Раме является не только неверной но и нехорошо задевает индийскую науку) Автор пытается объяснить свои выходки, при водя во Вступлении стихотворные строки «Лишь историку дано лгать документально» но такое предупреждение выглядит двусмысленно, когда на 252-х страницах разворачивается почти бредовое повествование о воплощениях на Украине бога Вишну, о взаимоотношениях Трои и Аратты и о многом друге» в этом же роде.

Хотелось бы надеяться, что поток подобных публикаций вскорости иссякнет - они вредны и для науки и для распространения; широких слоях общественности правильны; знаний, взглядов и оценок.

О ЗНАЧЕНИИ СЛОВА «АРЬЯ»

P.S. Слово «арья» в поздней ведической литературе употребляется в смысле «почитаемый, высокочтимый» применительно к трем сословиям (варнам) арьев — брахманам, кшатриям и вай­шьям — для отграничения этих групп от сословия шудр (слуг) и от всего доарийского населения Индии. Шудра в составе арийского общества и темно­кожие местные жители считались «низ­кими», и брахманы разрабатывали законоуложения, направленные на запрет сме­шения этих «низких» с тремя первыми сословиями, которым было присвоено звание «высоких» и «почитаемых». По­чти всем человеческим коллективам свойствена тенденция к самовозвеличиванию (по формуле «мы — не вы, мы — лучше вас»), так что арьи, по сути дела не явля­лись исключением из этого правила.

Ученые из стран Запада стали в XVIII-XIX веке использовать в переводах древ­неиндийских памятников слово «благо­родный» как некий синоним слова «по­читаемый», хотя в Ведах оно в этом зна­чении не встречается, и в этом неправиль­ном смысле перевод слова «арья» про­ник и в русские исследования и даже в некоторые словари (напр., В.А.Кочергина. Санскрито-русский словарь, М., 1996 г.). Путаница в применении термина «арья» встречается и во многих терми­нологических пояснениях. Можно при­вести, например, попытку Р.Т.Гриффида (Переводчика Ригведы на английский язык. 1889 г.) объяснить одно из имен Агни, арийского бога огня, Арьяман, как «носителя черт благородства», т.к. в пятой книге Ригведы (гимн. 3) говорится об Агни как о соединителе новобрач­ных (имеется в виду древнейший обы­чай арьев заключать брак перед огнем костра), и это же слово («арьяман») употребляется в языке как название сва­дебного дружки или свата, тоже играю­щего роль соединителя молодых. А зна­чит, приходит исследователь к выводу, такую роль мог играть только человек благородный, не имеющий нечистых на­мерений по отношению к девушке, по­этому в этом термине частица «арья» должна переводиться как благородный. Некоторые полагают, что слово «арья» связано в санскрите с глагольным кор­нем «ар» — «пахарь», и означает, соот­ветственно, пахаря, земледельца. Мало того, что это абсурдно с точки зрения истории — земледелие как основное занятие было всегда свойственно лишь оседлым племенам, а арьи, часто упоми­нающиеся в Ригведе, были кочевыми ско­товодами, но и корня «ар» в упомяну­том значении в санскрите нет.

Обратимся к словарям и первоисточ­никам: М.Монье-Вильямс, Санскрито-английский словарь (Оксфорд, 1960). Ищем частицу «ар», как с «а кратким», так и с «а долгим» (об этой специфической особенности санскрита забывать нельзя) и перечислим все имеющиеся термины в этой последовательности: 1) «ар» — от­сутствует; «ара» — быстрый, идущий, спица, колесо; «арин» — «колесо, диск»; «арья» (от корня «ро/ри» — двигаться, бродить по, стремиться, достигать, атаковать, по­вреждать, упрочить, повышать голос») — милостивый, привязанный к, хозяин, вла­дыка, вайшья (т.е. член третьего сосло­вия). 2) «ар» (с «а долгим») — прослав­лять, помещать, приближать, достигать, устанавливать, наносить удар, влиять; «арья» — уважаемый, преданный рели­гии, член трех первых сословий, владелец, вайшья. Это слово легло в основу ряда образований, как например: «арьян» — подобный арьям по поведению, уважае­мый; «арья-веша» — по одежде подоб­ный арьям; «арьяюван» — юный арья; «арьяврата» — соблюдающий законы арьев; «арьястри» — женщина из трех высоких сословий; «арьядхаман» — «дом (земля) арьев» и т.п.

Интересны с точки зрения социаль­но-исторических «привязок» и уточне­ний термина «арья» те данные, которые содержаться в сводном справочнике А.А.Макдонелл, А.Б.Кит, Ведический ин­декс имен и предметов (Лондон, 1912 — Дели, 1982): по трактовке индийского комментатора Вед Махидхары, слово «арья» (с «а долгим») значит «вайшья». Но в других памятниках оно трактуется шире — как любой член племени арьев или, что чаще, как член трех первых со­словий в противопоставлении к «низким» шудрам. Тогда все же оно относится только к вайшьям. Встречаются и сло­во «шудра-арья», но видимо, оно опре­деляет противостояние «низких» и «вы­соких»: о таких конфликтах повествует­ся в книгах-Брахманах и в правовых трактатах. Издревле упоминаются и вой­ны арьев с арьями, а также арьев с або­ригенным населением.

В одной из недавних публикаций, в статье С.Махдихассана «Точный смысл слов Арья и Арьяман в Ригведе» («Жур­нал Центральной Азии»,т.IХ, №2, Исламабад, 1986), указывается, что в Авесте эти слова имеют формы «айрья» и «айрьяман» и несут тот же или близкий смысл. Автор делит историю племен арьев на три периода: охота, пастушеское ското­водство, кочевое скотоводство, считая, что к последнему периоду следует от­носить создание Вед и некоторых Брах­ман. Ссылаясь на известного исследо­вателя Вед Ф.Макса Мюллера, он указы­вает, что Ригведа предписывает трем пер­вым сословиям носить разнящиеся шку­ры: для брахманов — черной антилопы, для кшатриев — оленя, для вайшьев — козы, а далее пишет, что древнейшие ука­зания на разницу в одежде периода охотничей жизни пережиточно сохранились в предписаниях надевать священный шнур (на тело посвящаемых мальчиков трех первых сословий) из разных мате­риалов: брахману — из травы мунджа, кшатрию — из жильной тетивы и вайшье — из овечьей шерсти, причем именно к этим трем группам в течение ряда тыся­челетий относится название «арья»; и нигде ничего не говорится о пахоте — ни в Ведах, ни в Авесте. И лишь перейдя к земледелию, арьи-крестьяне стали на­зывать себя новым словом «кришти» — от корня «карш» — пахать. В Индии зем­ледельцы, происходящие из трех «высо­ких» сословий, придерживаются их древ­них регуляций и считаются арьями, что к морально-этическому понятию благо­родства не имеет отношения.

Завышенная самооценка свойствена захватчикам и завоевателям, что приво­дит к требованию особого к ним уваже­ния со стороны теснимых и побеждае­мых. К этим категориям восходят и по­нятия о «высокочтимости» всех членов трех новых сословий арьев, внедрявши­еся чины — и главным образом арьяб-рахманами — в суждения и представле­ния доарийского населения.

На Западе, как известно, благород­ство приписывалось высшим классам общества, и обращение «ваше благоро­дие» с нравственным благородством не отождествляется. Поэтому в наших пуб­ликациях следует решительно отойти от описаний арьев как неких носителей бла­городства, а такими описаниями, упоми­наниями и ссылками бывают подчас перенасыщены статьи наших радетелей мнимого арийства.