специальный выпуск журнала «Наследие предков»

Особым образом хочется отметить сбор­ник Аналитического Центра “ПОЛЮС”: “РУССКАЯ ПЕРСПЕКТИВА”, М.1996.

Данный сборник, изданный под общей редакцией П.В.Тулаева, состоит из шести разделов:

1, НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ.

2. ВОЕННОЕ ДЕЛО И ГЕОПОЛИТИКА.

3. ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОРЫВ

4. РОССИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ МИР.

5. НАУЧНЫЕ КОНФЕРЕНЦИИ И ВСТРЕЧИ.

6. НОВЫЕ ИЗДАНИЯ.

Представляется, что опыт данной пуб­ликации отражает собой качественно но­вую ступень в отечественной культуре из­даний аналогичного характера вообще. Прежде всего, впечатляет сам авторский коллектив: фаланга высокопрофессиональ-ных аналитиков, действующих копьями сво­его интеллекта одинаково хорошо как в ближнем, так и в дальнем бое (т.е. в темах разного “калибра”, от конкретно-приклад­ных до абстрактно-аналитических).

В вопросах общей идейной и идеоло­гической стратегии (П.Тулаев, А.Широпаев, С.Городников, В.Попов и др.) задаётся уже вполне ощутимая единая система коорди­нат, в рамках которой становится возмож­ной реальная навигация молодых, идущих на смену отцам капитанов русского Ледо­кола.

Исключительной профессиональностью отличается подача геополитических и во­енно-стратегических вопросов (В.Милованов, Е.Морозов, А.Бедрицкий и др.): мате­риалы становятся более предметными в сравнении с геополитическими публикаци­ями начала 90-х, обретают статистическую конкретику, что, безусловно, повышает их не только практическую, но и научную цен­ность. Уникальными являются материалы по истории русской геополитики (традици­онный термин — военная география}.

Весьма ценным, на наш взгляд, является наличие своеобразного путеводителя по книгам и публикациям, в том числе и зару­бежным. Объёмные статьи, представляющие и комментирующие актуальную книжную продукцию, являются важным подспорьем даже для специалистов, оперирующих в перегруженном сегодня информацией массмедиальном пространстве, не говоря уже о рядовых гражданах, пытающихся не от­ставать от жизни.

Абсолютно осознавая проблему опе­ративного выхода на нужные информаци­онные источники, ИМПЕРАТИВ предла­гает вниманию своих русских читателей, вла­деющих иностранными языками, ряд евро­пейских журналов, находящихся в русле традиционалистской мысли, а кроме того — симпатизирующих (если не сказать боль­ше) новой русской правой.

Международный политологический информационный бюллетень ИМПЕ­РАТИВ”. Гл. редактор Владимир Видеманн. Берлин.

В статье «Большая война» (НП №2/1996) я пытался довести до внимания читателя, что в со­временном мире существует абсолютный (онтологический) враг всего человече­ства. Он является врагом всех людей без различия расы, национальности или веры. В то же время все люди Земли являются в той или иной степени родственниками, то есть происходящими из одного ис­точника жизни, все мы — дети Рода.

Наличие врага ни для кого не сек­рет. Явным и очевидным для всех свиде­тельством его смертоносной деятельно­сти является необъяснимая с иных пози­ций война западной цивилизации против традиционных укладов. Сегодня мы мо­жем сказать открыто, что наиболее могу­чим укладом традиционного общества, наиболее полным и оформившимся об­разцом самоценного бытия является Рус­ская держава.

Ни один другой народ так менее все­го не нуждается в помощи или культур­ном влиянии из-вне. Ни один другой на­род не дал своим соседям столько, сколь­ко дал (или: дал взять) русский народ. Ни один другой народ не может столько сил и времени посвятить вопросам все­общего выживания. Ни один не оказал­ся способен в трудные переломные мо­менты своей истории подумать об общем деле, о других, прорваться сильным и сво­бодным духом сквозь толщу сваливших­ся бед и заботливо искать спасения для всех народов, а не только для себя.

Трусливо вопит о глобальных про­блемах ООН, панически боятся снижения потребления и тем более «коренной лом­ки» своего образа жизни американцы. Не заблуждайтесь, их не волнует озоно­вая дыра над Антарктидой, их страшит, что она может переместиться к США. И их нисколько не волнует, что подобная дыра давно уже маячит где-то над рус­ским севером,скорее, наоборот, радует. Как думаешь ты, дорогой читатель, будет ли волноваться Америка, если в Европе случится беда? А если в Индии? Волну­ют ли Америку или ту же Европу беды, которые они нам устроили на нашей зем­ле? Наивные вопросы. Практика показа­ла, что западная цивилизация научилась хорошо греть руки на чужой беде и, как следствие, устраивать эти самые беды.

Стремление сохранить свою самобыт­ность ни у одного народа не обрели столь законченной формы, как у нас, русских. Только мы смогли построить свою дер­жаву сами, не привлекая чужих мозгов и не опираясь на рабский труд других на­родов. Может быть, именно то, что мы все сделали себе сами и позволило нам не только сохраниться, но и подать при­мер выживаемости для всех прочих на­родов. Не случайно, что малые народы вокруг Руси всегда стремились в наш дом, к нам в семью, что бы там ни говорили проститутки и лжецы из ЦРУ, Моссада, Украины или Останкино.

Многократно просились под руку русского царя рассеянные картвелы. «А зачем она нам, эта маленькая долина меж гор с редким, хоть и единославным насе­лением? Разве что из добросердечия принять, защитить православных христи­ан от уничтожения, пожертвовать наши­ми русскими людьми дабы прославить Русь и славного царя?» Так и поступили. После очередной просьбы-челобитной (их тогда уже накопилось больше десятка) принята была Грузия на Русь. Веселился народ картвельский: обречённые на унич­тожение соседями они обрели, наконец, спасительную безопасность. Если бы гру­зинский национализм существовал трис­та лет тому назад, то он мог бы спокой­но самоупраздниться: предельная цель достигнута, народ защищён, причастен ве­ликой державе, не испытывая при этом никакого национального, культурного, эко­номического или религиозного гнёта, ос­таваясь самостоятельным в своём сохра­нении.

Где вы видели подобное? У немцев? Англичан? Французов? Может быть, Аме­рика подала подобный пример? Нет! Можно ли было грузинам мечтать о большем?

Оказывается, можно. Вспомним Сказ­ку о Рыбаке и Рыбке. В нашей сказке всё, в конце концов, стало по-прежнему, и потому мало обращают внимания на то, что старик, обеспечивая своей старухе всё, что она требовала, сам же на протяже­нии всех событий оставался всё тем же нищим русским стариком. Нам ничуть не жаль резко обедневших грузин. Нас даже не волнует, что своим былым благополу­чием Грузия в большой мере (в большей мере) обязана центральному московско­му правительству, которое, как и сотни лет до этого, заботилось об окраинах и малородцах более, чем о защитнике и кор­мильце многочисленной державной че­ляди. Подобно Рыбаку мы входим в вет­хую хижину и укоризненно киваем голо­вой: дура ты, дура, старуха, заставила меня побегать-помучиться, а дурой была, дурой и осталась. Нет ума — считай калека!

Мы же — самодостаточны. Ничего нам не надо от Золотой Рыбки, ни от ста­рухи. «Плыви, Рыбка, с миром.» Пятнад­цать сестёр, пятнадцать братских респуб­лик оформили себя вокруг и внутри Руси, ранее почти погибшие, соседние и род­ственные племена, урывают себе куски по­лучше от тела убитой якобы Руси, прива­тизируют нашу русскую собственность.

Мы знали, что это так и произойдёт, но не могли предпринять упреждающие меры к неблагодарным: мера их преступ­ления не была определена. Мы не пред­приняли упреждающего удара, чтобы впоследствии нанести удар уничтожаю­щий. Мы, великий русский народ, съими-тировали слабость, обратились за помо­щью — и они вдруг набросились на нас со всех сторон. Наши соседи, «братские» народы, как-то быстро обрели себе но­вых хозяев в лице мирового безличия, бездушного интернационализма США, Ев­ропы и еврейства. И вот они под нача­лом нового хозяина с яростью кидаются на русский народ, рвут от нас куски, взры­вают наши радиолокационные станции, требуют плату за пользование нашим Байконуром, построенным нами на нашей земле.

Мы были слишком щедрыми хозяева­ми, когда позволили им называть наши го­рода, степи, урочища и долины нерусскими именами, когда с лёгкостью вселили их в наши дома и громогласно объявили, что они здесь такие же хозяева, как и мы... Это было слишком великодушно.

Чёрная неблагодарность — есте­ственное следствие превышения меры щедрости по отношению к малым мира сего.

Они не виноваты в своей слабости. Мы не виноваты в нашей щедрости. Во всём виноват он. Враг.

Зачем мы сделали это? Зачем мы позволили нашим братьям уйти, отделить­ся от родового древа в те незапамятные времена, попасть в трудности, чтобы по­том проситься обратно? Зачем мы приняли их тогда, облагодетельствовали, за­щитили, дали возможность спокойно жить и работать? Разве мы не знали, что они ушли потому, что были слабы? Разве мы не видели, что они вернутся хуже, чем были, что с собой они принесут вирус, а зачас­тую и ген нашего врага? Разве не могли мы уничтожить любого, кто малодушно пошёл на сделку со своим же врагом про­тив нас? Разве не следовало нам упре­дить проникновение врага в души наших соседей и братьев и через них — в тело священного человечества? Мы обязаны были это сделать. Жизнь на Земле дол­жна быть спасена, даже если для этого нам придётся отказаться от части этой жизни.

Мы отпустили их для того, чтобы там, под светом чёрного солнца они сами себе составили приговор. Теперь они верну­лись с желанием поживиться за счёт свя­щенной Руси. Они желают убить нас. Это приговор, которого мы ждали. Он слиш­ком суров, но они его выбрали сами. Мы обязаны привести его в исполне­ние. Они сами определили меру. И до сих пор не поняли, что всё это время мы спокойно и сочувственно следили за их действиями.

СЛАБАКИ

Зачем мы создали нашу великую страну? Мы создали великую страну для того, чтобы все Народы увидели, что мы — русы — державный народ, способный произвес­ти всю полноту человеческих проявле­ний: личность, община, империя. Мы не только сумели собрать эти огромные про­странства под русской властью, но и обо­ронили их от всех напастей, обеспечили сохранность границ в течении тысячеле­тий. При этом мы обошлись без колоний, этих свидетельств личной немощи. Ни одна другая страна мира, ни один другой род на Земле не смог сделать этого.

Русь одна смогла и доказала своё право на власть. Мы были не единствен­ными в этом соревновании. Того же же­лали и другие государственные образо­вания отколовшихся родов.

Германия. Собрав силы, поставив на колени всю Европу, видя дрожь в колен­ках дяди Сэма, она, Германия, почему-то ринулась на Русь. Эх, немчура неотёсан­ная! Кабы вы раздолбили бы сначала проститутку Англию и сучку Америку, то, может быть, и справились бы с нами. Но тогда это были бы другие немцы, те, ко­торых стоило бы уважать. А вы, не успев сотворить свою империю, стоя на пороге своей подлинной государственности, но не перешагнув его, пошли на Русь, на Дер­жаву, на империю. Кто-то сказал вам: «На Русь!» и вы попёрли. Это был приговор. Не мы его вынесли — они. Не мы его привели к исполнению — вы сами при­шли. И это вы заставили нас привести его в исполнение. И мы его исполнили. Но не до конца: всё же дурака надо учить. Убить — самое лёгкое, учить — не всякому под силу. Но мы — великий на­род и не убили вас, как вам планировали поступить с нами. Мы вас проучили. В том наше великодушие. Итак, Германия — враг Руси. Есть и среди немчуры хо­рошие люди, достойные славного имени, но их мало и они ещё не знают о вели­кой чести носить имя Руса. Надо будет — попросят. А пока — тьфу на них.

Франция. До немцев пробовали со­здать империю французы. О, это была зрелищная картина: собрав остатки бы­лой чести, Наполеоновская Франция по­корила всю Европу. Одна курица устро­ила взбучку всем остальным.

— Марусь, чой-то куры разкудахта-лись? Что за шум? — Да это, Ваня, их куриные дела, пустое.

Внезапно распахивается дверь и на пороге показывается куриное воинство во главе с маленьким и от того ещё бо­лее воинственным петушком. Они что-то лепетали на своём курячем языке, а наи­более окуряченные из наших с интере­сом прислушивались, зря что ли учились с детства щебетать по-ихнему.

— Гляди, Марусь, заявились. Что за депутация? Ультиматум? Дожили, здрас-те вам. Марусь, это по твоей части.

Маруся пришла с метлой и очистила помещение. Нет, хрюнков можно было бы и оставить, но подобно своим роди­чам из немцев они имеют обыкновение срать там, где живут, а нам, русским, жаль было видеть Кремль загаженным хоть и цветастым, но всё же петушком. Короче, пошёл вон, дурак!

Франция до сих пор любит смерт­ным любом своего императора без им­перии, но до сих пор не очухалась после взбучки 1812-1815 годов. Не ходи, кури­ца, на Русь, целее будешь... Впрочем, куль­турное воздействие Руси оказалось небезполезным: в подоле французская дев­ка принесла добрую русскую традицию мыться по меньшей мере один раз в не­делю. А до того — поверите ли? — толь­ко подтиралась.

Кто там на очереди?

Англия. Это чопорная старуха ког­да-то лихо плавала по морям, мутузила всех, кого хотела и разумно не связыва­лась с русскими. Убогий островок на краю бывшей славянской Венетии и да­ром был нам не нужен, а сегодня и тем более. Зато сколь наглядна разница в имперстве Руси и Британии! Что была бы Англичания без русской области Росс (ныне известна как Скотландия)? Что была бы старая дура, кабы не удалось им завоевать в своё время Ближний восток и потом дальний? Но вот захвачена Ин­дия и королевство довольно, оно почув­ствовало, наконец, что перестало болтать­ся на своём островке, как ... в проруби, среди себе подобных Швеции. Так вот, эта как-бы-империя, конечно, никогда не существовала, но громче всех заявляла о своём могуществе. Могущество её дей­ствительно было велико: когда русский царь Павел послал казачий корпус на по­корение Индии, его тут же придушили дво­ровые лакеи-масоны. По подсказке, ес­тественно. У них были свои планы на Индию: пограбить. А жаль, что у нас на­шлось достаточно высокопоставленных говнюков. Индия могла бы стать един­ственной, пожалуй, страной, просоедине-ние которой к русской империи дало бы положительные результаты для русско­го народа, для Руси, священной державы человечества.

ПРИОБРЕТЕНИЯ С УБЫТКОМ

Все прочие приобретения наши, сделанные для того, чтобы показать всем народам подлин­ные ценности общежития, все прочие были не приумножением нашего достояния, но вычитанием из него. Мы не присоедини­ли к себе Индию, и потому все наши при­обретения — одни убытки. Не потому, что нам нечего было брать. А потому, что нам ничего от них не нужно, у нас есть всё, что нам нужно, не выходя за пределы даже и политической Руси, не говоря уже об исторической.

Мы присоединили к себе Польшу. После сотен лет, в течении которых по­ляки сначала отказались от древнего имени русича (потомка Руса), а потом целовали ручку католическому евро-папе и под его мудрым руководством плевали на Восток, вырезали непокорных пруссов (те ещё помнили родство с Русом) и от­дали их земли хитрым немцам, после по­дачи чудовищных образцов ненависти выродка к бывшему своему роду при зах­вате Малороссии, после предательств и смут, мы присоединили их к себе. Слиш­ком великодушно? Но что поделать, столь велика душа Руса, незлопамятна, щедра. Мы предоставили полякам все граждан­ские права наравне с коренными русака­ми и даже больше — всё же нерусь, жаль бедняжку. И что же дала варшавская губерния Российской империи? Одни убытки, ненависть в спину, антирусскую пропаганду, усилия по отделению русских хохлов от русских мужиков. Опять эти несчастные начали с сомнением спраши­вать себя «А не великая ли нация — по­ляки? А не больше ли мы Руси?». Комп­лекс неполноценности, свойственный всем мелким народам, услужливо подсказывал, что да, «великие», да, «больше», и оправ­дывал подлость. Лёгким оправданием польского участия в русской истории остаётся разве что «железный Феликс» (в переводе с латыни — счастливчик). Ну, может быть, вспомним, как в России учил­ся выходец из Польши Сикорский, изоб­ретатель вертолёта. Кем бы он стал без России? Наверно, обычным заносчивым поляком, продорожным столбом меж За­падом и Русью или столбовым шлюхтичем, как многие поляки, «сват королю и кум министру». Лютая русофобия шлюхтичей куда опасней тупых немецких по­ползновений. Но, слава Богу, избавились, выделили их из больного тела Руси: жри­те своё евро-пейсичество, только к нам не суйтесь.

Пожалуй, самое прискорбное приоб­ретение Руси, самое долготерпимое и болезненное — Малороссия. Богатые эти земли, созданные потом и кровью русичей на протяжении тысячелетий, мало кому были нужны в XVI-XVII веке. Поче­му? Потому что её населяли не те люди. Сотни лет, проведённые без державной дициплины, без порядка, сделали невоз­можным присоединение Малоросии без ущерба для русской государственности. Неправда, что мы спорили с турками и поляками за право владеть Южной Ру­сью. Никто с ними не мог сладить, с ка­зачками нашими, удалыми сечевичками запорожскими. Просто мы преуспели в их воспитании больше других и через большие разочарования, через боль и презрение научили безпутных казаков Юга жить в Державе, гордиться нашей Империей. Казачество существовало и на Руси, исконно и всегда. Пусть не заб­луждаются историки и читатели, основ­ная часть русского казачества жила и продолжает жить на севере, особенно на верхней Волге. Но это были не вольные казаки-разбойники, а казаки-державники, дисциплинированные воины русской им­перии, наше регулярное воинство всех времён и народов. Днепровские казаки были когда-то хороши. Но перестали быть таковыми. Отпадение от Руси — смерть для родовой чести.

Что же мы получили после решения Переяславской рады? Певучий говор Малоросии неизменно вызывал умиле­ние Питера и Москвы. А ныне на древ­ней земле русской Галиции процветает за русский счёт и под польско-еврейс­ким руководством лютая русофобия, гра­ничащая с самоистреблением: говорите как угодно, лучше по-польски, но только не по-русски. Подобно самым жалким кавказским «рэспубликам» советская Ук­раина потребляла больше, чем произво­дила. Позор! В составе СССР по показа­телю производство-потребление все «се­стрёнки» были разделены надвое: по ею сторону — Русь, по другую — все осталь­ные. Понятно, почему русской кровью, красной и белой,питались Кавказ, среди-азиаты и прибалты.

Но как в этой компании оказалась Украина? Как вообще можно было умуд­риться при своих запасах недр, при боль­шинстве квалифицированного и трудо­любивого русского населения, при таком значительном населении, развитой сети дорог и так далее и тому подобное, как можно было очутиться в числе недеес­пособных, в числе кавказцев и азиатов, прибалдов и прочих неспособных к со­зидательному труду племён? Учитывая, что собственно «украинцев», то есть смеси поляков, евреев и русских на той Украине совсем немного, надо полагать, что крали хуже, чем в Средней Азии, и в целом получалось, что потребляли боль­ше, чем производили. Оказывается, отпа­дение в своё время от Руси было вызва­но не только внешними, но и внутренни­ми причинами: люди переродились, вы­родились, перестали быть Русами. В об­мен на русскую волю и приобщение ве­ликодержавному русскому делу мы по­лучили сальную ненависть чубатых лбов, собачью тоску по польскому пану. Зем­ли южной Руси захвачены рабами наших врагов, под воздействием не самых суро­вых обстоятельств они отказались от свя­щенного имени Руса и потому — наше им презрение!

Стоит ли после Малоросии говорить о «приобретениях» Руси в Азии? Во-пер­вых, это всё исконные, древнейшие рус­ские земли. Во-вторых, мы не настаивали на нашем приоритете, мы позволили им называть эти земли своими. Но и этого мало, мы ещё кормили их, обучили, дали возможность разговаривать со всем ми­ром на чудесном русском языке — и мир слушал их, он не мог не прислушиваться к русской речи. Почему они сегодня про­должают пользоваться нашим божествен­ным языком? Может быть, они думают, что наши сердца смягчатся, когда они, всё продав, всё прожрав, всё просрав, на хо­рошем русском языке попросятся обрат­но в братские объятия? Забудьте наш язык, у вас есть свой? Он — ваш! Заби­райте! Берите свои юрты, своих баранов, жён и детишек, прихватите свидетельства о продаже нашей промышленности (нам это тоже не пригодится) — и мотайте на свою родину, в горы Тянь-Шаня, в гобийские пустыни и полупустыни. Степи — наши! Пошли вон, вы оказались недостой­ны оказанной чести! Мы слишком много для вас сделали, слишком много позво­лили. В порыве благородства мы забыли о том, что чернь за щедрость обычно платит завистью и ненавистью.

«Аратта — это гора, преисполненная мудрости;

она подобна вечерней заре, идущей к своему дому

изгоняющей тьму пред своим светлым ликом;

Она подобна Луне, вздымающейся на небеса,

лицо которой источает сияния.»

Из шумерской поэмы III тыс. до н.э.

“Энмеркар и верховный жрец Аратты”

Принято полагать, что арии за­ложили основу индоевропей­ской цивилизации. Но это не так. Ибо пять арийских племен, дос­тигнувших Инда из долин Днепра, Дона, Кубани, Волги, Урала нарекли свою но­вую родину Бхаратой — «Божествен­ной Аратой»; есть в Индии и провин­ция Арата. Всё это — в честь прекрас­ной страны, породившей также шумер­скую Аратту, иранскую Аратту — Арту, этрусскую Артану, древнерусскую Арту — Арсанию, легендарный греческий Ортополис и доныне бытующую укра­инскую Артаплот. Это все восприем­ники действительно древнейшей в мире цивилизации (государственнос­ти), традиция которой наилучше сохра­нилась в Бхарате — Индии.

Из доиндийских Аратт — «кочевав­ших» с конца VII тыс. до н. э. центров индоевропейского мира — наилучше известна шумерская, сопоставленная недавно одним из украинских археологов-триполиеведов с городищем Шахри-Сотхе (на границе Ирана и Аф­ганистана). Данная Аратта в низовьях р.Хильмунд представляла собой уру (аналог будущих древнегреческих по­лисов и древнерусских «городов и весей»). Некогда выходцы из этой Аратты основали известный шумерс­кий Урук, верховный жрец которого Энмеркар попытался затем через сво­его коллегу из Аратты добиваться под­чинения былой метрополии. Для ис­полнения столь нечестивого замысла, Энмеркар на какое-то время склонил на свою сторону Инанну, верховную бо­гиню-покровительницу Аратты...

Много раз носил гонец приказы и отговорки от одного к другому жре­цу. Потом последовали обмены дара­ми: зёрна пострадавшей от страшной засухи Аратте на материалы и масте­ров для обустройства храма Энлиля в Уруке. А там уж Инанна вновь обра­тила лик к своему изголодавшемуся народу, оросила дождем поля и реки Аратты — устроила там празднество в честь воскресения своего возлюблен­ного Думузы... Оканчивается же по­эма поучением Энмеркару, что дела следует улаживать не войной, а миром.

Есть основания полагать, что не только Урук, но и другие города — государства Шумера выводили себя из Аратты. На древнейшее её место­положение указали глиняные таблич­ки с протошумерскими письменами, более сотни которых найдено уже в Подунавье. Однако наибольшей историко-археологической сенсацией пос­ледних лет стало открытие московс­ким шумерологом А.Г.Кифишиным надписей Каменной Могилы в пойме Молочной (у Мелитополя). Наряду с десятками строк древнейшей в мире летописи, учёный обнаружил также своеобразные географические карты верхнепалеолитической и последую­щих эпох, так и непонятным ранее гео­графическим сводам из библиотек Шумера. Анатолий Георгиевич выдви­нул следующую концепцию зарожде­ния Аратты:

Примерно к XII тыс. до н. э., ещё во времена таяния ледника и суще­ствования мамонтов, была сакрализована благоприятнейшая для охотни­ков территория от Крыма до Карпат, от Подолья до Подунавья. Этот квад­рат, праобраз аратто-арийской Вары, был разграничен жрецами и проч. наподобие «мальтийского креста»: противолежащие концы поочерёдно становились то охотничьими угодиями, то заповедными зонами... С это­го-то и началось становление «Солнцеподобной» Аратты. Из её многочис­ленных святилищ вскоре выделилась Каменная Могила — уникальное, по­добное пчелиным сотам, геологичес­кое образование: холм из песчанико­вых плит, образующих бесчисленные пещерки, гроты, навесы. На протяже­нии ХII-III тыс. до н.э., а местами и до середины I тыс. н.э., они были едва ли не сплошь покрыты довольно реали­стичными изображениями,символами и — примерно с середины VII тыс. до н.э. — письменами. А.Г.Кифишину удалось расшифровать календар­ное обозначение 11582 г. до н.э., а также указания на мифологические даты начала XX тыс. до н.э.

Между тем с IX тыс до н.э. на Ближнем Востоке, особенно на тер­ритории «полумесяца плодородных земель» вдоль восточного побережья Средиземного и южных побережий Черного, Каспийского, Аральского мо­рей, — началось становление нового хозяйственно-культурного типа. На смену присвающему (охоты и собира­тельства) всё интенсивнее внедрялось производящее хозяйство (скотовод­ство и земледелие). Разворачивалась так называемая «Великая неолитичес­кая революция» (Г.Чайлд), породившая земную цивилизацию (государствен­ность).

С начала VII тыс. до н.э. лидером становления древнейшей на Земле ци­вилизации становится западная око­нечность «полумесяца плодородных земель», в особенности малоазийское поселение Шуэден-на-Ки-Дуг (совре­менный Чатал-Гуюк). Английский ар­хеолог Дж.Мелларт раскопал здесь — на прародине индоевропейских пле­мен — «жреческий квартал», где на протяжении тысячелетия было соору­жено более 40 храмов. Они представ­ляли собой довольно большие одно­комнатные помещения с алтарями и настенными изображениями календарно-зодиакальных сцен; южная сте­на при этом уподоблялась белому эк­рану, который совместно с люком в потолке над нею служил для наблю­дений за кульминациями небесных светил.

Интенсивное земледелие в сово­купности с примитивной мелиораци­ей привело к а) демографическому взрыву и б) засолонцеванию орошае­мых полей. На данную катастрофу наложилась и геокосмическая, обуслов­ленная перепадами солнечной актив­ности и вулканическими извержения­ми в Средиземноморье... И вот, ввиду таких обстоятельств, жрецы-правите­ли Шуэден-на-Ки-Дуга («Руки-зако­на степи Земли Всеблагой», по рас­шифровке Кифишина) около 6200 г. до н.э. совершают разведочную экс­педицию вокруг Чёрного моря с це­лью выявления районов для расселе­ния. Неизвестно, обошла ли экспеди­ция все побережья, побывала ли и в других регионах — однако факт по­сещения его Каменной Могилы (Шунуна по А.Г.Кифишину, открывшему вышеуказанный факт и произведше­му все излагаемые здесь дешифров­ки) не вызывает сомнений.

К данному открытию отечествен­ные археологи подходили давно и с различных позиций. Ещё в 30-е годы В.Н.Даниленко начал раскопки не только полузасыпанных гротов Камен­ной Могилы, но и одновременного с её святилищами многослойного посе­ления возле неё. Позже исследователь обратил внимание на то, что именно на этом поселении уже в VI тыс. до н.э. впервые в мире появился одомаш­ненный крупный рогатый скот, а спе­цифические каменные сосуды имеют аналоги лишь в Чатал-Гуюке. Тогда же, в 60-70-х годах Д.Я.Телегин в содру­жестве с антропологами показал сосуществование с VII тыс. до н.э. (если не раньше) в низовьях Днепра как палеоевропейских потомков охотников за мамонтами, северными оленями и проч. (вспомним гипотетическую Аратту тех далёких времён!), так и восточ­но-средиземноморских пришельцев. О.Н.Бадер предположил (и безрезуль­татно тогда попытался склонить к этой мысли А.Г.Кифишина), что среди со­тен и тысяч рисунков и знаков Ка­менной Могилы немало подобий шу­мерским или же протошумерским письменам... Однако час открытия пробил лишь в 1994-1996 годах, ког­да Кифишин, заинтригованный автором данной статьи и предоставленными им публикациями В.Н.Даниленко и Б.Д.Михайлова (директора музея-заповедника «Каменная Могила»), посе­тил этот «самый выдающийся памят­ник Древнего Мира, неизмеримо пре­восходящий своим значением любой из доныне известных нам памятников времён становления земной цивили­зации». Ибо здесь, обрамляя древней­шие в мире списки мифических и ле­гендарных правителей — Энлиля, Думузи и многих других — впервые рас­сказано о происхождении сущего...

Странствующие жрецы малоазий-ского Шуэден-на-Ки-Дуга скопирова­ли невиданые доселе письмена (здесь же, в приднепровском Шунуне, изоб­ретённые) и, возвратившись на роди­ну, запечатлели их на рельефе Пра­матери Сущего (из храма N°23/VIII, по Мелларту). Её нынешняя радиокарбонная дата 6200 до н.э. (до Рожде­ства Христова) может считаться, с известной долей условности, началом всемирной цивилизации-государствен­ности. Ибо спустя короткое время в новом — уже не малоазийском, а придунайском центре расселяющихся ин­доевропейских племён — возникает первая в мире держава, назвавшаяся Араттой. Возможно, в честь более ран­ней (ещё не государства, а только страны, обжитой охотниками постлед­никовой эпохи), упомянутой выше.

Письменность придунайской Аратты — уже более 50 лет изучаемая спе­циалистами Румынии, Болгарии, Венг­рии, а теперь и России — открывает пред нами строй, неизвестный «исто­рическому материализму» или марк­сизму. Опираясь также на археологи­ческие данные, можно судить, что го­сударственность Аратты вырастала из периода не «военной», а (впервые вы­деленной и названной Ю.А.Шиловым) «священной демократии» — когда не воин, а священнослужитель («перво­бытный интеллигент») возглавлял сво­их соплеменников. Кроме того, это го­сударство не было классовым и ра­бовладельческим, а было оно общин­но-иерархическим или же «первобыт­но-коммунистическим». Не вызывает сомнений, что в Аратте тоже были свои трудности и противоречия, одна­ко же в фольклоре и священных кни­гах индоевропейских народов Аратта-Бхарата-Арта-Ортополис-Артаплот остается аналогом Золотого Века и Божественного Миропорядка.

Одновременно с возникновением придунайской «Солнцеподобной стра­ны (земледельцев)» Аратты — гораз­до более известной ныне под услов­ным названием «археологическая культура Старчево-Кереш» — до Шунуна (на Левобережье низовьев Днеп­ра) протянулись родственные «Буго-днестровская», «сурско-днепровская» и «приазовская» архологические куль­туры. Это были пока ещё безгосудар­ственные, первобытнообщинные фор­посты индоевропейской Аратты. С се­редины V тыс. до н.э. они стали ба­зой для перемещения её центра на Правобережье Днепра, особенно на территорию между Бугом, Синюхой и Росью.

Из глиняных табличек подунайской Аратты известно, что в середине V тыс. до н.э. бог земных недр Кулла и бо­гиня степей Гатумдуг (имя которой от­крывает мифологическую летопись Каменной могилы или Шунуна — «Руки-закона владычицы») прекрати­ли ссоры и объединились против на­шествия с юго-востока «воинов боги­ни Ишхары» (очевидно, предтечи хурритской Ужхары и арийской Ушас). Таким образом, а также сменой гос­подствующих археологических куль­тур и проч. засвидетельствован при­ток в Европу второй значительной волны индоевропейских племён с их малоазийской прародины. Пришель­цы утвердились в Подунавье и приле­гающих областях, породив культуры Винча-Лендель и т.п., тогда как род­ственные им предшественники смес­тились ближе к Поднепровью, поро­див культуры Кукутени-Триполье (по названиям современных населённых пунктов, где впервые были обнаруже­ны археологические памятники соот­ветствующих типов).

Сместившись к Днепру, центр го­сударства Аратты достиг в IV тыс. до н.э. апогея своего развития. Укрепи­лась система уру-полисов — автономных городов, окруженных полями, уго­дьями, сёлами. Площадь этих городов достигала 300-500 га, они имели по несколько тысяч одно-трёхэтажных домов с хозяйственными пристройка­ми и помещениями, до 20-40 тысяч жителей. В центре находилась боль­шая площадь-майдан, окружённая обычно тремя улицами (причём вне­шний ряд домов соприкасался и об­разовывал подобие крепостной сте­ны) и менее регулярными застройка­ми; строения были каркасные, в ос­новном деревянные, обмазанные и рас­крашенные в белые и красноватые тона. Каждое жилище имело алтарь — глиняное возвышение округлой, крестообразной или человекоподоб­ной формы, уставлявшийся разнооб­разной посудой, моделями святилищ чатал-гуюкского и других типов, а так­же статуэтками различных богинь. Судя по надписям, особенно почита­лись Инанна и некие её близнецы (предтечи Артемиды и Аполлона?). В аэрофотоснимках и геомагнитных пла­нах некоторых поселений угадывают­ся символы Солнца, Змия-вседержи­теля и «стопы Вишну». Одесским ар­хеологом К.В.Зиньковским выявлен поразительный обычай периодическо­го (очевидно, после истощения окре­стных полей и перенесения полиса в иной, необжитый район) самосожже­ния араттских городов и сел. Данный мифоритуал был изначально связан с институтом Спасительства (ритуаль­ного, прилюдного самоубийства пре­старелых вождей, становившихся та­ким образом «посланниками к богам» и снимавшими общественные проти­воречия между бытием-и-небытием), заложив затем основы учения о «дне Брахмы» — вселенских циклах само­зарождения сущего из «золотого (ог­ненного) зародыша», прохождения че­рез четыре больших периода — юги, и сгорания-обновления во имя сле­дующего витка развития...

Надписи приднепровского Шу-нуна и его северомесопотамского тёзки засвидетельствовали генетичес­кую связь Аратты и Шумера. Первая из них примерно в то же время, в се­редине IV тыс до н.э., стимулировала и формирование ариана-общности степных скотоводов-кочевников, через земли которых пролегал путь из «Солнцеподобной» в «Страну»; а также на малоазийскую прародину всех этих индоевропейских народов.

Был и другой путь — морской, свя­зующий причерноморскую часть Арат­ты («усатовская археологическая культура позднего Триполья» совре­менной Одесщины) с Малой Азии. Очевидно, что Огигосов поток конца III тыс. до н.э. стимулировал пересе­ление многих «усатовцев» в малоазий­скую Троаду, письменные источники которых засвидетельствовали затем племена лелегов-пелазгов-венедов и др., до и после Троянской войны переселявшихся оттуда в Италию и да­лее в Прибалтику и Поднепровье. Что касается шумерской ветви Аратты, то она была в значительной мере семитизирована и трансформировалась в Вавилонию. А вот арийская (индои­ранская, как условно называют уче­ные) ветвь укоренилась на протяже­нии II тыс. до н.э. в Иране и в Индии, сохранив там доныне пиетет пред дунайско-днепровско-хильмундской Араттой; в Бхарате-Индии она суще­ствует поныне.

Свой краткий очерк хочу завер­шить указанием наиболее очевидных свидетельств сохранения араттской традиции в восточнославянской куль­туре.

Прежде всего вспомним о том, что княжество(?) Арта-Арсания сохраня­лось в составе Руси до монгольского нашествия, а Артаплот (река и долина на Полтавщине) существует поныне. Во времена древнегреческого «отца истории» Геродота и запечатленных им преданий середин II-I тыс. до н.э. образ этого государства проступает в именах родоначальников племен Поднепровья: Колаксай (иранский Сколах-шайя) и Арпоксай — цари сколотов, Гелон — основоположник одноимен­ного города; отцы первых двух — Таргитай и третьего — Геракл. Кола­ксай — это «Солнце-царь»; Арпоксай, возможно, несколько искаженное «Царь Арты»; Гелон родственен Илиону (Трое) — «Солнцу». Так что здесь вполне вероятны праславянские и др. кальки с «Солнцеподобной» Аратты. Почитание Таргитая (скиф.) и род­ственных ему Таргелия (пелазгийско-греч. эпитет Иллояса-Аполлона, род­ственника слав. Купалы), Тарха Тараховича (рус.) и многих других было широко распространено в индоевро­пейском мире. То же можно сказать о пелазгийско-греческом Геракле — «Герой прославленный» или же Ярос­лаве. Богиня Гера родственна герман­скому «Году»-Иару, а также славянс­кому Яриле; особенно близка ей Бе­лорусская Ярила, представлявшаяся белой девушкой на белом коне, со снопом и человеческой головой в ру­ках... Всё это имеет соответствия в восточнославянской этнографии. В том числе и упомянутые выше лелеги-пелазги. Оба этнонима — самоназ­вание и греческий перевод — озна­чают «аисты» или «лелеки» (по-укра­ински). А эллины (по имени легендар­ного родоначальника), отпочковавши­еся всё от тех же араттов-лелегов-пелазгов, получили от последних прозви­ще греков («гракнив», по-украински «грачей») за преобладающий цвет во­лос. То обстоятельство, что греки счи­тали родоначальника Пелазга гипер­борейцем указывает на тождество ле­гендарной «сверхсеверной» Гипербореи с приднепровской Араттой.

Сказанного достаточно для поста­новки вопроса об общем Араттском корне и славянской, и греческой, и скифской (поздней арийской) культур; о наибольшей сохранности этого кор­ня именно в славянской культуре. Тем более, что в её Леле и Ляле с их Крас­ной Горкой хранится живая память о доиндоевропейских ещё Энлиле и Нинлиле, первого из которых шумеры потом называли Кургалем — «Горой великой», предтечей наших курганов, на которых преимущественно и праз­днуется Красная Горка. К её, а также Великдней, атрибутам относятся кра­шеные и расписные яйца — в орна­ментике которых на Украине сохра­няется множество специфических композиций, восходящих к «Триполью»- Аратте.

Помимо обычного Великдня (Пас­хи) на Украине сохранились и другие, заведомо дохристианские: Навский или Мрецкий, а также Рахманский Великдень — созвучный вышеупомяну­тому аратта-арийскому «дню Брах­мы». При этом предания о лучших из пращуров и людей вообще рахманах соответствует брахманам, а Велик сле­дует понимать не столько как «Вели­кий», сколько как «Велесов» (произ­водный от аратто-арийского Валы). Согласно легендам, «рахманы ушли из Украины за Синее море» (скорее, с ча­стью араттов в малоазийскую Троаду, нежели с частью ариев в индийскую Бхарату); поэтому скорлупу крашанок-писанок надлежит бросать в реки, сте­кающие в Чёрное море — чтобы за­морские (б)рахманы, увидав плывущую по волнам скорлупу, знали о наступ­лении Великдня на оставленной ро­дине и могли слепить из этой скорлу­пы одно гигантское яйцо — прооб­раз «Золотого зародыша мирозда­ния», о котором было упомянуто выше.

Общность индоевропейских культур и языков невольно на­водит на мысль о воссоздании ирарелигии индоевропейцев. По моему мнению, на намеченном пути следует со­вершить, как минимум, три шага. Во-первых, необходимо последовательно рассмотреть все индоевропейские дохри­стианские религии во всем их многооб­разия и сравнить их. Во-вторых, необ­ходимо увидеть соответствия в именах и свойствах богов всех индоевропейских религий. В-третьих, следует усмотреть соответствия в преданиях отдельных индоевропейских народов.

В результате возможно достаточно близко подойти к воссозданию древней­шей индоевропейской прарелигии или духовных воззрений. В данную работу вопрос рассмотрения отдельных индоев­ропейских религий не включен в виду ограниченности объема, и данную часть исследования я выношу за скобки, но по сути руководствуюсь именно им. Итак: предание о творении мира.

Обратимся к Ригведе и посмотрим, как гнавшие громадные стада и ехавшие на колесницах индоевропейцы, во II тыс. до н.э. ушедшие из степей Евразии че­рез Афганистан в долину реки Инд, пред­ставляли рождение вселенной или про­цесс сотворения.

Согласно гимнам Ригведы первона­чально космос являл собой хаос, но содержал «космические, или высокие, воды» (Х,121) заключавшие золотой за­родыш будущей жизни. Из вод вознес­лась земля, превратившаяся в гору, не имевшую опоры. А в мире хаоса уже су­ществовали боги Асуры. Согласно гим­ну (Х.88) началом мироздания выступа­ет бог Агни Вайшвнара, символизирую­щий солнце на небе и жертвенный кос­тер на земле.

В Ригведе упоминается и бог Тваштар. Искусно владея топором, Тваштар создал все формы мироздания. Индра вы­теснил Тваштара на периферию ведического пантеона.

В гимнах (X,81,82) как создатель ми­роздания выступает Вишвакарман — со­здатель всего.

В гимне (X, 90) повествуется о ги­ганте Пуруше из тела которого боги со­здали мироздание.

Согласно гимну (Х.129) сущее воз­никло из не сущего. Но вернёмся к ос­новной мифологической канве Ригведы касающейся творения мира. Из хаоса ро­дился наделенный духом бог Индра со­здавший мир света и тьмы, добра и зла, жизни и смерти. Индра, охватив вселен­ную сознанием, превращается в центр ми­роздания и, уподобившись столпу, на семь дней разъединяет небо-отца и зем­лю-мать и укрепляет их порознь. Небо-отец и земля-мать оплодотворяют все­ленную и наполняют ее жизнью. Во Все­ленной утверждается закон, закон мо­рали. Вместе с тем в мире появляются младшие братья Асуров — Дэвы и на­чинается бесконечная борьба бытия и не­бытия, гармонии и хаоса, света и тьмы. Часть Асуров, к примеру Варуна, стали на сторону бытия.

С приходом нового года, в дни, ког­да в домах на семь дней устанавливают­ся елки, по представлению древних ин­доевропейцев между Асурами и Дэвами возобновляется сражение и Варуна ста­новится противником Ипдры,принимая сторону Асуров. Асуры изгоняются, но не уничтожаются. В гимнах Ригведы, в воспетых ею ритуалах, отражена повто­ряемость событий рождения мира и дей­ствий этому сопутствующих.

А происходит всякий раз вот что. Со­гласно мифам Индра убивает змея Вритру, преградившего путь семи рекам ариев с помощью скалы Вала. Скала запер­ла скрываемые жадными демонами Пани богатства ариев — их коров, утренние расцветы и саму жизнь. Индра уничто­жает змея Вритру, пробивает ваджрой скалу Вала и выпускает на волю семь рек. Богиня утренней зари Ушас сменя­ет сестру Ночь. Боги Ашвины объезжа­ют вселенную на колеснице, помогая людям и исцеляя их. Бог Вишну тремя шагами меряет вселенную, воссоздавая и упорядочивая ее. Бог Агни пламенем жертвенного костра возносит небесам приношения.

Таково, в самой краткой форме, представление ведических арийцев II-I тыс. до н.э. о творении мироздания.

Обратимся к преданиям о творении мира, бытовавшим у западного крыла ин­доевропейских народов.

По представлениям древних греков ранее всего существовал тёмный хаос. Однако в нем заключался источник жиз­ни. Из хаоса возникла богиня земли Гея а с ней и сама земля, в недрах которой родился Тартар. Из хаоса родилась сила, или духовная сущность, оплодотворяю­щая мироздание —Любовь (Эрос). Хаос родил ночь, мрак (Эреб), произведшие вечный свет — Эфир и светлый день — Гемера.

Земля родила небо — Уран. К небе­сам вознеслись горы и разлилось море.

Уран-небо взял в жены землю-Гею и ми­роздание стало наполняться их детьми — богами, олицетворяющими океан, сол­нце, лупу, зарю (Эос), звёзды, ветры и иное многообразие вселенной.

У славян существует бог Съварог. Он близок ведическому богу Савитару (savitar — пробудитель). Савитар — это сила солнца, воле которого подчинено все живое. По древнеиндийски svarga — означает небо. Славянский Съварог, он же Дажьбог, отец Солнца и огня — Сварожича, а славяне — внуки Дажьбога, то есть Съварога или небес.

Едва ли Съварог был достаточно по­здно заимствовал славянами у восточных индоевропейцев. Весьма вероятно, что Съварог-Савитар это бог V-II тыс. до н.э., общий для индоевропейцев Евразии.

В пантеоне Славян следует отыскать богиню земли - супругу Съварог - отца олицетворяющего небеса, ибо бытующие у славян предания о творении мира пред­полагают существование двух начал -неба и воды и неба и земли.

Итак, подведем первый итог. В са­мых общих чертах он таков. Для индо­европейских народов издревле служило общим предание о рождении вселенной. Хаос породил небо-отца и землю-мать от разъединения и объединения которых возникла жизнь во вселенной. Семь дней творения, мировой столп или древо, воз­жегшее небеса над землей, и рождение богов и людей в той или иной степени присутствуют в преданиях всех индоев­ропейских народов континента.

Коснёмся кратко предания о боге творце, создавшем все формы мироз­дания. Выше говорилось о том, что в гимнах Ригведы упоминается бог Тваш­тар (Ivastar - творец). Божественный творец, искусно владея топором, выте­сал все формы наполняющие вселен­ную, в том числе и человека. Возмож­но в очень глубокой древности Тваш­тар выступал как основное божество ведического пантеона и лишь с ходом столетий и тысячелетни Индра вытеснил Тваштара на задний план мифологии.

В вобравшей древнейшие дохрис­тианские предания северных германцев книге «Младшая Эдда», в главе имену­емой Видение Гюльви, излагается сюжет, близкий преданию о ведическом боге Тваштаре.

«Шли сыновья Бора берегом моря и увидали два дерева. Взяли они те дере­вья и сделали из них людей. Первый дал им жизнь и душу, второй - разум и дви­женье, третий облик, речь, слух и зре­ние. Дали они им одежду и имена: муж­чину нарекли Ясенем, а женщину Ивой. И от них-то пошел род людской». (Мл. Эдда, М.1994, стр.26).

Индоевропейские народы континен­та в древнейших преданиях единодуш­но, но в различных вариантах, излагают ход смены поколений богов и их ярост­ную борьбу за власть над миром.

У греков Уран-небо заключил соб­ственно детей в недра земли. Младший сын Урана Крон-время отнял у отца власть и воцарился в мире. В свою оче­редь Крон проглатывал собственных де­тей, но был оттеснен сыном Зевсом и борьба богов продолжилась.

У римлян Сатурн покинул небо, скрываясь от гнева Юпитера. Не просто складывались отношения и у богов ведического пантеона.

Неоднократно исследователи обраща­ли внимание на близкое знакомство со­здателей Ригведы и Авесты с холодом и льдами севера. Для многих это достаточ­ный повод для предположения о суще­ствования арктической прародины индо­европейцев. Данный вопрос имеет осно­вания, но он весьма тонок и продуктив­ный разговор о нём можно вести лишь владея знаниями об истории планеты, о её оледенениях и о возможных не до кон­ца изученных смещениях оси вращения Земли. И тут крайне интересны сведе­ния северогерманской мифологии. В Младшей Эдде, в Видении Гильви чита­ем: «Мировая Бездна на севере вся за­полнилась тяжестью льда и инея, южнее царили дожди и ветры, самая же южная часть Мировой Бездны была свободна от них...» (Младшая Эдда, стр.21).

Таким образом, мы можем говорить о том, что и восточные и западные ин­доевропейцы в преданиях сохранили вос­поминание о последнем великом оледе­нении планеты. Не удивительно, что в явном виде знание об оледенении сохра­нено у северных германцев, достаточно давно соседствующих в Скандинавии с полярным кругом.

Предания индоевропейских народов, расселенных от Исландии до Индии, еди­нодушно повествуют о пережитом Зем­лей потопе.

В собрании книг Авесты, создавшей­ся в XIII-VIII в.в. до н.э. индоевропецами, двигающимися из степей Евразии в Афганистан и Иран, повествуется о том, что некогда на Земле было правление праведного царя Йимы. Это эпоха из ис­тории земли в Авесте называется Золо­тым веком.

В гимнах Ригведы говорится о Yima (yama - близнец), сыне, имевшем сест­ру-близнеца Ями. Согласно Ригведе Яма был первым человеком, указавшим лю­дям путь на высшее небо. Упомянут Yima и в письменах хеттов.

Согласно Авесте бог Ахура-Мазда да­ровал Йиме золотую стрелу и рог, с по­мощью которых царь Йима трижды рас­ширил пределы Земли.

Когда тысяча лет Золотого века минула, Ахура-Мазда дал Йиме весть о том, что погрязший в грехах мир будет унич­тожен великим морозом, за которым пос­ледует таяние снегов, и земля окажется затоплена водой. Бог велел Йиме создать убежище и спасти жизнь, включая огонь.

В Ригведе содержится воспоминание о всемирном походе, во время которого рыба спасла первого Человека Many.

Обратимся к преданиям Греции. К месту будет отметить, что греки услов­но делили глубокую древность на пять веков, то есть давали собственную клас­сификацию времени.

Первый век был Золотым. Согласно представлениям греков, в ту пору ми­ром правил бог Крон-время. В Золотом веке люди не ведали старости, забот, трудов и печалей. Огромные стада, пас­шиеся на тучных пастбищах служили твердой порукой благоденствия.

Второй век греки называют Сереб­ряным. Люди в эту эпоху не повинова­лись воле богов Олимпа и Зевс уничто­жил их род.

Третий век греки называют Медным. Зевс из древка копья создал могучих и воинственных людей. Они принялись уничтожать друг друга. И вот тут наступил потоп. Когда Зевс вновь решил унич­тожить людей согласно его воле южный ветер Нот нагнал влажные тучи и вода бурными волнами скрыла землю. Из рода людей Медного века спаслись двое — Девкалион, сын Прометея, и его супруга Пирра. Прометей заранее советовал Дев-калиону построить большой ящик и сло­жить в него пищу. Девять дней и ночей ящик носили волны и прибили наконец к горе Парнас. Зевс велел Девкалиону и Пирре набрать камней и бросить их че­рез головы. Из камней Девкалиона по­явились мужчины, из камней Пирры по­явились женщины.

В четвёртом веке Зевс, по мнению греков, создал людей-полубогов. Одни из этого героического племени сложили гор­дые головы у семикратного города Фив, в стране Кадма, сражаясь за наследие Эдипа. Другие погибли под стенами Трои. В конце концов Зевс поселил ге­роев на островах у океана.

Пятый век греки назвали Железным. Люди оказались заложниками изнуряю­щего плоть и дух труда. Боги Совести и Правосудия покинули людей и челове­чество погрузилось в печаль.

Согласно одной из книг Авесты вслед за эпохой борьбы света и тьмы наступит эпоха разделения, являющаяся прологом к обновлению и воскрешению мира. При­близить эпоху разделения должны три сына Заратуштры, три спасителя.

У римлян подобием ведическим близ­нецам Ямы и Ями служит имеющий два лица бог Янус. Почитался Янус как бог начинаний во времени. Его праздник Януарис римляне отмечали в начале со­временного года, то есть в январе. И тут невольно вспоминаешь праздник север­ных германцев Йиоль также приходя­щийся на современный январь.

Северные германцы помнят не толь­ко об эпохе великого оледенения, но и об эпохе таянья ледника. В Видении Гюльви читаем: “Когда ж повстречались иней и теплый воздух, так что тот иней стал таять и стекать вниз, капли ожили от теплотворной силы и приняли образ человека, и был тот человек Имир... От него-то и произошло все племя инеистых великанов.” (Мл.Эдда, стр.22).

И тут уместно коснуться предания о вселенском великане. В Ригведе (Х,90) повествуется о космическом исполине Пуруше (purusa-человек). Исполин был принесен богами в жертву. Из различ­ных частей тела Пуруши боги создали стихии, наполнившие мироздание.

Вновь обратимся к преданиям север­ных германцев. В Видении Гюльви повествуется об инеистом великане Имире: “И сказывают, что, заснув, он вспо­тел и под левой рукой у него выросли мужчина и женщина. А одна нога зача­ла с другой сына... Как растаял иней, тот час возникла из него корова по име­ни Аудумла, и текли из ее вымени четы­ре молочных реки, и кормила она Имира”. (Мл.Эдда, стр.22-23).

Германцы считали, что корова Аудумла питалась тем, что лизала по­крытые инеем солёные камни. Из тако­го камня вырос человек Бури. Он имел сына Бора. А у Бора, женившегося на Бестле, дочери великана Бельторна, ро­дились три сына-бога: Один и два его брата Вили и Be. Далее в Видении Гюль­ви сообщается: «Сыновья Бора убили ве­ликана Имира. А когда он пал мёртвым, вытекло из его ран столько крови, что в ней утонули все инеистые великаны. Лишь один укрылся со всею своей семь­ей. Великаны называют его Бергельмиром. Он сел со своими детьми и женою в ковчег и так спасся (тут мы слышим отголосок предания о потопе)... Они (боги) взяли Имира, бросили в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него землю, а из крови его - море и все воды. Сама земля была сделана из плоти его, горы же из костей, валуны и камни из передних и коренных его зубов и оскол­ков костей... ...Взяли они его череп и сделали небосвод».

Имя Имира перекликается с ведичес­ким именем Yima, однако по содержа­нию предания Имир тождествен ведическому исполину Пуруши. Тут мы явля­емся свидетелями некоторого смещений значений и смыслов в преданиях индо­европейцев.

Практически у всех арийских наро­дов Евразии присутствует предание о Зо­лотом веке. Рассмотрим его и мы.

Авеста повествует о тысяче лет прав­ления царя Йимы, именуемом Золотым веком, окончившимся великим морозом и столь же великим потопом^ В гимнах Ригведы авестийскому царю Йиме соот­ветствует первый смертный и царь умер­ших Яма. У греков первый из пяти ве­ков мифологической хронологии назван Золотым, и правил миром в то время Кронос - отец Зевса.

У римлян также сохранено подобное предание. Согласно ему Сатурн покинул небо, скрывшись от гнева Юпитера и по­селился на Капитолийском холме.С при­ходом Сатурна на земле воцарился Зо­лотой век. Сатурн дал людям закон и утвердил мир.

У северных германцев сохранилось собственное воспоминание о Золотом веке. В Видении Гюльви повествуется о строительстве города Асгард богом Все-отцом.

«Сначала он (Всеотец) собрал пра­вителей мира, чтобы решить с ними судь­бу людей и рассудить, как построить го­род. Было это в поле, что зовётся Ида-силь, в середине города. Первым их де­лом было воздвигнуть святилище с две­надцатью тронами и престолом для Все-отца... Люди называют тот дом Черто­гом Радости. Сделали они и другой чер­тог. Это святилище богинь, столь же пре­красное, люди называют его Вингольв. Следом построили они дом, в котором поставили кузнечный горн, а в придачу сделали молот, щипцы, наковальню и остальные орудия. Тогда они начали де­лать вещи из руды, из камня и из дере­ва. И так много ковали они той руды, что зовется золотом, что вся утварь и все убранство были у них золотые, и на­зывался тот век Золотым, пока он не был испорчен женами, явившимся из Етунхейма». (Мл.Эдда, стр.30).

Складывается впечатление, что ин­доевропейские народы, с потрясающим единодушием говорящие о Золотом веке, соотносят Золотой век с эпохой освое­ния зачатков металлургии и с эпохой рас­цвета градостроительства, производяще­го сельского хозяйства, ремесел. Весьма приблизительно Золотой век можно со­относить с VIII-III тыс. до н.э. Замечу, что для различных областей Евразии Золотой век приходился на разнесённые во времени столетия и тысячелетия.

Одно из наиболее интересных и повсеместно распространённых у индоевропейских народов преданий это преда­ние о похищении коров живущим под землёй или на дне океана змеем.

В гимнах Ригведы повествуется о сон­ме демонов, главенствует среди которых змей Вритра. Этот змей перегородил ска­лой Вала путь семи рек ариев. Кроме того скала Вала заперла сокрытые жад­ными демонами Пани богатства ариев - их коров, утренние рассветы и саму жизнь. Бог Индра, с помощью певцов Ангирассов, убивает змея Вритру, проби­вает ваджрой скалу Вала и выпускает на волю семь рек ариев, а вместе с ними и коров. Утренняя заря Ушас сменяет сес­тру Ночь, боги Ашвины на колесницах объезжают мироздание, бог Вишну в три шага проходит вселенную, все в ней ста­вя на места.

Помимо змея Вритры в Ригведс упо­минается Ахи Будхиья (Ahi Budhuya - змей глубин) живущих на дне потоков.

В преданиях греков мотив борьбы со змеем скрывающимся в глубинах земли встречается неоднократно.

Богиня земли Гея вступила в брак с Тартаром и родила Тифона - чудовище со ста драконьими головами. Зевс ри­нулся на Тифона и, испепелив сто его голов, низверг чудовище в Тартар.

Ещё одно предание греков молчит о змее, но повествует о коровах, украден­ных и сокрытых в пещере. Согласно пре­данию Аполлон пас коров в долине Пиэрии, в Македонии. Гермес, едва успев родиться, выбрался из колыбели и по­хитил у Аполлона пятнадцать коров. Гер­мес привязал к ногам коров тростник и ветки, дабы замести следы, и погнал их на Пелопонес. В Пилоседвух коров Гер­мес принес в жертву а остальных спря­тал в пещере, введя их в чрево земли задом, дабы следы вели из пещеры. Апол­лон разыскал похитителя, но оставил коров Гермесу, пленившись его игрой на лире.

У римлян известно такое предание. У Геркулеса украли пасшихся на лугу корон. Геркулес отыскал животных бла­годаря мычанию, доносившемуся из чащи леса. Коров украл страшный великан Какус, грабивший и убивавший всех ок­рест. Отцом Какуса называют Вулкана, бога огня и кузнецов. Какус загнал ко­ров в пещеру задом, дабы следы обма­нули Геркулеса. Вход в пещеру был зат­ворен громадной каменной глыбой. Гер­кулес с вершины горы столкнул утес и проник в пещеру. Какус извергал языки пламени и клубы дыма, но был задушен Геркулесом. Герой отвалил камень от входа в пещеру, выгнал из неё коров и быков и вышел вслед за ними, за ноги волоча Какуса.

У северных германцев в Младшей Эдде, в Видении Гюльви изложено пре­дание о Мировом змее, живущем в оке­ане. Согласно преданию бог Тор на лод­ке отправился в море. Но прежде Тор отрубил быку, по прозвищу Вспоровший Небеса, голову. Тор нацепил голову быка на крюк и забросил приманку в море. Мировой Змей заглотил бычью голову и крюк впился чудовищу в небо. Скоро глаза Тора и змея встретилась. Тор за­нёс было молот, чтобы поразить чудо­вище, да сидевший в лодке великан Хюмир ножём перерезал лесу, и Змей исчез в морской пучине.

Подземный змей весьма многообраз­но представлен в преданиях славян и балтов.

У индоевропейцев существует преда­ние о мировом древе. Северные герман­цы считали, что дракон Нидхегг подгры­зает корми священного дерева - ясеня Иггдрасиль. Германцы считали, что у ясе­ня Иггдрасиль ежедневно собираются боги и вершат свой суд. В Младшей Эдде читаем: «Тот Ясень больше и прекрас­нее всех деревьев. Сучья его простёрты над миром и поднимаются выше неба...» (стр.32).

Образ ясеня Иггдрасиль переклика­ется со столпом Ригведы на семь дней разъединившем небо и землю и послу­жившем прообразом новогодних елок.

В представлениях индоевропейцев хранится предание о мосте, ведшему на небеса. В Авесте сказано, что тот дос­тигнет вечного блаженства, кто пройдёт мост, ведущий в обитель богов. Спра­ведливая дева сталкивает грешников с моста в бездну.

В Младшей Эдде, в Видении Гюль­ви, читаем: «...боги построили мост от земли до неба и зовется мост Биврест... Может статься, что ты зовёшь его раду­гой». (Мл.Эдда, стр.29).

Весьма интересен образ козла, по­всеместно представленный в мифологии индоевропейцев континента.

В гимнах Ригведы упоминается Аджа Экапад (Aja ekapad - одноногий козел), обычно выступающий с Ахи Будхиья (Ahi budhuya - змей глубин) и с Апам Напатом (Apam napat - отпрыск воды) рождённым в водах.

В Видении Гюльви повествуется о том, что бог Тор ездит на колеснице, в которую впряжены два козла - Скреже­щущий Зубами и Скрипящий Зубами. Однажды Тор выехал на такой колесни­це в путь. Тора сопровождал ас по име­ни Локи. На ночь путешественники ос­тановились у дома одного человека. Тор зарезал козлов, освежевал туши а мясо сварил в котле. К ужину пригласили сына хозяина дома Тьяльви. Этот Тьяльви ножом расколол бедренную кость коз­ла и выковырял из нее мозг. А Тор ве­лел бросать кости на разложенные у оча­га козлиные шкуры. Утром Тор леген­дарным молотом Мьельнхр освятил коз­линые шкуры. Козлы встали, но один оказался хром на заднюю ногу.

Есть и у древних греков предание о полукозле полубоге. Согласно ему у Гер­меса, похитителя коров Аполлона, и у нимфы Дриопы родился младенец с коз­лиными ногами и рогами и с длинной козлиной бородой. Назвали новорожден­ного Паном. Гермес отнес Пана на Олимп, но тот покинул обитель богов и ушел в леса и горы, где принялся охра­нять стада и пастухов.

В пантеоне славян мифологическо­му образу в козлином обличье наиболее близок бог Полкан - полуконь, получе­ловек.

Помимо вышеприведенных преданий для индоевропейцев Евразии общими яв­ляются предания:

- о яблоне с золотыми плодами;

- о принесении огня, орудий и ремесел;

- о борьбе за колесницу бога Солнца:

- о трех богинях судьбы:

- о крылатой собаке или о лунном псе;

- о двух богах попеременно приходя­щих со сменой зимы и лета;

- о том, как Trita Aptya спускается в колодец за «живой водой»:

- о Арат Napat u о колодце, из кото­рого вытекает тройной поток;

- о напитке для богов;

- о первом человеке - Манавидан (валл.), Мананнану (ирл.).

Замечу, что представленный перечень общих для всех индоевропейских на­родов преданий далеко не полный. Он лишь даёт представление о древнейших духовных воззрениях индоевропейцев Евразии.

В заключении хочу обратить вни­мание читателя на то, что рассматри­вая конкретные предания V-III тыс до н.э. я сознательно указывал как мини­мум два соответствия, одно в мире за­падных индоевропейцев, второе в мире восточных индоевропейцев. Это очеред­ной раз подчёркивает не только древ­ность преданий, но и гармоничную ус­тойчивость всего строя духовных воз­зрений индоевропейцев, что делиться на восточных и западных они стали не позже IV-III тыс. до н.э.