Держава |
![]() |
Автор: Федор Разорёнов |
30.03.2011 01:45 |
В статье «Большая война» (НП №2/1996) я пытался довести до внимания читателя, что в современном мире существует абсолютный (онтологический) враг всего человечества. Он является врагом всех людей без различия расы, национальности или веры. В то же время все люди Земли являются в той или иной степени родственниками, то есть происходящими из одного источника жизни, все мы — дети Рода. Наличие врага ни для кого не секрет. Явным и очевидным для всех свидетельством его смертоносной деятельности является необъяснимая с иных позиций война западной цивилизации против традиционных укладов. Сегодня мы можем сказать открыто, что наиболее могучим укладом традиционного общества, наиболее полным и оформившимся образцом самоценного бытия является Русская держава. Ни один другой народ так менее всего не нуждается в помощи или культурном влиянии из-вне. Ни один другой народ не дал своим соседям столько, сколько дал (или: дал взять) русский народ. Ни один другой народ не может столько сил и времени посвятить вопросам всеобщего выживания. Ни один не оказался способен в трудные переломные моменты своей истории подумать об общем деле, о других, прорваться сильным и свободным духом сквозь толщу свалившихся бед и заботливо искать спасения для всех народов, а не только для себя. Трусливо вопит о глобальных проблемах ООН, панически боятся снижения потребления и тем более «коренной ломки» своего образа жизни американцы. Не заблуждайтесь, их не волнует озоновая дыра над Антарктидой, их страшит, что она может переместиться к США. И их нисколько не волнует, что подобная дыра давно уже маячит где-то над русским севером,скорее, наоборот, радует. Как думаешь ты, дорогой читатель, будет ли волноваться Америка, если в Европе случится беда? А если в Индии? Волнуют ли Америку или ту же Европу беды, которые они нам устроили на нашей земле? Наивные вопросы. Практика показала, что западная цивилизация научилась хорошо греть руки на чужой беде и, как следствие, устраивать эти самые беды. Стремление сохранить свою самобытность ни у одного народа не обрели столь законченной формы, как у нас, русских. Только мы смогли построить свою державу сами, не привлекая чужих мозгов и не опираясь на рабский труд других народов. Может быть, именно то, что мы все сделали себе сами и позволило нам не только сохраниться, но и подать пример выживаемости для всех прочих народов. Не случайно, что малые народы вокруг Руси всегда стремились в наш дом, к нам в семью, что бы там ни говорили проститутки и лжецы из ЦРУ, Моссада, Украины или Останкино. Многократно просились под руку русского царя рассеянные картвелы. «А зачем она нам, эта маленькая долина меж гор с редким, хоть и единославным населением? Разве что из добросердечия принять, защитить православных христиан от уничтожения, пожертвовать нашими русскими людьми дабы прославить Русь и славного царя?» Так и поступили. После очередной просьбы-челобитной (их тогда уже накопилось больше десятка) принята была Грузия на Русь. Веселился народ картвельский: обречённые на уничтожение соседями они обрели, наконец, спасительную безопасность. Если бы грузинский национализм существовал триста лет тому назад, то он мог бы спокойно самоупраздниться: предельная цель достигнута, народ защищён, причастен великой державе, не испытывая при этом никакого национального, культурного, экономического или религиозного гнёта, оставаясь самостоятельным в своём сохранении. Где вы видели подобное? У немцев? Англичан? Французов? Может быть, Америка подала подобный пример? Нет! Можно ли было грузинам мечтать о большем? Оказывается, можно. Вспомним Сказку о Рыбаке и Рыбке. В нашей сказке всё, в конце концов, стало по-прежнему, и потому мало обращают внимания на то, что старик, обеспечивая своей старухе всё, что она требовала, сам же на протяжении всех событий оставался всё тем же нищим русским стариком. Нам ничуть не жаль резко обедневших грузин. Нас даже не волнует, что своим былым благополучием Грузия в большой мере (в большей мере) обязана центральному московскому правительству, которое, как и сотни лет до этого, заботилось об окраинах и малородцах более, чем о защитнике и кормильце многочисленной державной челяди. Подобно Рыбаку мы входим в ветхую хижину и укоризненно киваем головой: дура ты, дура, старуха, заставила меня побегать-помучиться, а дурой была, дурой и осталась. Нет ума — считай калека! Мы же — самодостаточны. Ничего нам не надо от Золотой Рыбки, ни от старухи. «Плыви, Рыбка, с миром.» Пятнадцать сестёр, пятнадцать братских республик оформили себя вокруг и внутри Руси, ранее почти погибшие, соседние и родственные племена, урывают себе куски получше от тела убитой якобы Руси, приватизируют нашу русскую собственность. Мы знали, что это так и произойдёт, но не могли предпринять упреждающие меры к неблагодарным: мера их преступления не была определена. Мы не предприняли упреждающего удара, чтобы впоследствии нанести удар уничтожающий. Мы, великий русский народ, съими-тировали слабость, обратились за помощью — и они вдруг набросились на нас со всех сторон. Наши соседи, «братские» народы, как-то быстро обрели себе новых хозяев в лице мирового безличия, бездушного интернационализма США, Европы и еврейства. И вот они под началом нового хозяина с яростью кидаются на русский народ, рвут от нас куски, взрывают наши радиолокационные станции, требуют плату за пользование нашим Байконуром, построенным нами на нашей земле. Мы были слишком щедрыми хозяевами, когда позволили им называть наши города, степи, урочища и долины нерусскими именами, когда с лёгкостью вселили их в наши дома и громогласно объявили, что они здесь такие же хозяева, как и мы... Это было слишком великодушно. Чёрная неблагодарность — естественное следствие превышения меры щедрости по отношению к малым мира сего. Они не виноваты в своей слабости. Мы не виноваты в нашей щедрости. Во всём виноват он. Враг. Зачем мы сделали это? Зачем мы позволили нашим братьям уйти, отделиться от родового древа в те незапамятные времена, попасть в трудности, чтобы потом проситься обратно? Зачем мы приняли их тогда, облагодетельствовали, защитили, дали возможность спокойно жить и работать? Разве мы не знали, что они ушли потому, что были слабы? Разве мы не видели, что они вернутся хуже, чем были, что с собой они принесут вирус, а зачастую и ген нашего врага? Разве не могли мы уничтожить любого, кто малодушно пошёл на сделку со своим же врагом против нас? Разве не следовало нам упредить проникновение врага в души наших соседей и братьев и через них — в тело священного человечества? Мы обязаны были это сделать. Жизнь на Земле должна быть спасена, даже если для этого нам придётся отказаться от части этой жизни. Мы отпустили их для того, чтобы там, под светом чёрного солнца они сами себе составили приговор. Теперь они вернулись с желанием поживиться за счёт священной Руси. Они желают убить нас. Это приговор, которого мы ждали. Он слишком суров, но они его выбрали сами. Мы обязаны привести его в исполнение. Они сами определили меру. И до сих пор не поняли, что всё это время мы спокойно и сочувственно следили за их действиями.
СЛАБАКИ Зачем мы создали нашу великую страну? Мы создали великую страну для того, чтобы все Народы увидели, что мы — русы — державный народ, способный произвести всю полноту человеческих проявлений: личность, община, империя. Мы не только сумели собрать эти огромные пространства под русской властью, но и оборонили их от всех напастей, обеспечили сохранность границ в течении тысячелетий. При этом мы обошлись без колоний, этих свидетельств личной немощи. Ни одна другая страна мира, ни один другой род на Земле не смог сделать этого. Русь одна смогла и доказала своё право на власть. Мы были не единственными в этом соревновании. Того же желали и другие государственные образования отколовшихся родов. Германия. Собрав силы, поставив на колени всю Европу, видя дрожь в коленках дяди Сэма, она, Германия, почему-то ринулась на Русь. Эх, немчура неотёсанная! Кабы вы раздолбили бы сначала проститутку Англию и сучку Америку, то, может быть, и справились бы с нами. Но тогда это были бы другие немцы, те, которых стоило бы уважать. А вы, не успев сотворить свою империю, стоя на пороге своей подлинной государственности, но не перешагнув его, пошли на Русь, на Державу, на империю. Кто-то сказал вам: «На Русь!» и вы попёрли. Это был приговор. Не мы его вынесли — они. Не мы его привели к исполнению — вы сами пришли. И это вы заставили нас привести его в исполнение. И мы его исполнили. Но не до конца: всё же дурака надо учить. Убить — самое лёгкое, учить — не всякому под силу. Но мы — великий народ и не убили вас, как вам планировали поступить с нами. Мы вас проучили. В том наше великодушие. Итак, Германия — враг Руси. Есть и среди немчуры хорошие люди, достойные славного имени, но их мало и они ещё не знают о великой чести носить имя Руса. Надо будет — попросят. А пока — тьфу на них. Франция. До немцев пробовали создать империю французы. О, это была зрелищная картина: собрав остатки былой чести, Наполеоновская Франция покорила всю Европу. Одна курица устроила взбучку всем остальным. — Марусь, чой-то куры разкудахта-лись? Что за шум? — Да это, Ваня, их куриные дела, пустое. Внезапно распахивается дверь и на пороге показывается куриное воинство во главе с маленьким и от того ещё более воинственным петушком. Они что-то лепетали на своём курячем языке, а наиболее окуряченные из наших с интересом прислушивались, зря что ли учились с детства щебетать по-ихнему. — Гляди, Марусь, заявились. Что за депутация? Ультиматум? Дожили, здрас-те вам. Марусь, это по твоей части. Маруся пришла с метлой и очистила помещение. Нет, хрюнков можно было бы и оставить, но подобно своим родичам из немцев они имеют обыкновение срать там, где живут, а нам, русским, жаль было видеть Кремль загаженным хоть и цветастым, но всё же петушком. Короче, пошёл вон, дурак! Франция до сих пор любит смертным любом своего императора без империи, но до сих пор не очухалась после взбучки 1812-1815 годов. Не ходи, курица, на Русь, целее будешь... Впрочем, культурное воздействие Руси оказалось небезполезным: в подоле французская девка принесла добрую русскую традицию мыться по меньшей мере один раз в неделю. А до того — поверите ли? — только подтиралась. Кто там на очереди? Англия. Это чопорная старуха когда-то лихо плавала по морям, мутузила всех, кого хотела и разумно не связывалась с русскими. Убогий островок на краю бывшей славянской Венетии и даром был нам не нужен, а сегодня и тем более. Зато сколь наглядна разница в имперстве Руси и Британии! Что была бы Англичания без русской области Росс (ныне известна как Скотландия)? Что была бы старая дура, кабы не удалось им завоевать в своё время Ближний восток и потом дальний? Но вот захвачена Индия и королевство довольно, оно почувствовало, наконец, что перестало болтаться на своём островке, как ... в проруби, среди себе подобных Швеции. Так вот, эта как-бы-империя, конечно, никогда не существовала, но громче всех заявляла о своём могуществе. Могущество её действительно было велико: когда русский царь Павел послал казачий корпус на покорение Индии, его тут же придушили дворовые лакеи-масоны. По подсказке, естественно. У них были свои планы на Индию: пограбить. А жаль, что у нас нашлось достаточно высокопоставленных говнюков. Индия могла бы стать единственной, пожалуй, страной, просоедине-ние которой к русской империи дало бы положительные результаты для русского народа, для Руси, священной державы человечества. ПРИОБРЕТЕНИЯ С УБЫТКОМ Все прочие приобретения наши, сделанные для того, чтобы показать всем народам подлинные ценности общежития, все прочие были не приумножением нашего достояния, но вычитанием из него. Мы не присоединили к себе Индию, и потому все наши приобретения — одни убытки. Не потому, что нам нечего было брать. А потому, что нам ничего от них не нужно, у нас есть всё, что нам нужно, не выходя за пределы даже и политической Руси, не говоря уже об исторической. Мы присоединили к себе Польшу. После сотен лет, в течении которых поляки сначала отказались от древнего имени русича (потомка Руса), а потом целовали ручку католическому евро-папе и под его мудрым руководством плевали на Восток, вырезали непокорных пруссов (те ещё помнили родство с Русом) и отдали их земли хитрым немцам, после подачи чудовищных образцов ненависти выродка к бывшему своему роду при захвате Малороссии, после предательств и смут, мы присоединили их к себе. Слишком великодушно? Но что поделать, столь велика душа Руса, незлопамятна, щедра. Мы предоставили полякам все гражданские права наравне с коренными русаками и даже больше — всё же нерусь, жаль бедняжку. И что же дала варшавская губерния Российской империи? Одни убытки, ненависть в спину, антирусскую пропаганду, усилия по отделению русских хохлов от русских мужиков. Опять эти несчастные начали с сомнением спрашивать себя «А не великая ли нация — поляки? А не больше ли мы Руси?». Комплекс неполноценности, свойственный всем мелким народам, услужливо подсказывал, что да, «великие», да, «больше», и оправдывал подлость. Лёгким оправданием польского участия в русской истории остаётся разве что «железный Феликс» (в переводе с латыни — счастливчик). Ну, может быть, вспомним, как в России учился выходец из Польши Сикорский, изобретатель вертолёта. Кем бы он стал без России? Наверно, обычным заносчивым поляком, продорожным столбом меж Западом и Русью или столбовым шлюхтичем, как многие поляки, «сват королю и кум министру». Лютая русофобия шлюхтичей куда опасней тупых немецких поползновений. Но, слава Богу, избавились, выделили их из больного тела Руси: жрите своё евро-пейсичество, только к нам не суйтесь. Пожалуй, самое прискорбное приобретение Руси, самое долготерпимое и болезненное — Малороссия. Богатые эти земли, созданные потом и кровью русичей на протяжении тысячелетий, мало кому были нужны в XVI-XVII веке. Почему? Потому что её населяли не те люди. Сотни лет, проведённые без державной дициплины, без порядка, сделали невозможным присоединение Малоросии без ущерба для русской государственности. Неправда, что мы спорили с турками и поляками за право владеть Южной Русью. Никто с ними не мог сладить, с казачками нашими, удалыми сечевичками запорожскими. Просто мы преуспели в их воспитании больше других и через большие разочарования, через боль и презрение научили безпутных казаков Юга жить в Державе, гордиться нашей Империей. Казачество существовало и на Руси, исконно и всегда. Пусть не заблуждаются историки и читатели, основная часть русского казачества жила и продолжает жить на севере, особенно на верхней Волге. Но это были не вольные казаки-разбойники, а казаки-державники, дисциплинированные воины русской империи, наше регулярное воинство всех времён и народов. Днепровские казаки были когда-то хороши. Но перестали быть таковыми. Отпадение от Руси — смерть для родовой чести. Что же мы получили после решения Переяславской рады? Певучий говор Малоросии неизменно вызывал умиление Питера и Москвы. А ныне на древней земле русской Галиции процветает за русский счёт и под польско-еврейским руководством лютая русофобия, граничащая с самоистреблением: говорите как угодно, лучше по-польски, но только не по-русски. Подобно самым жалким кавказским «рэспубликам» советская Украина потребляла больше, чем производила. Позор! В составе СССР по показателю производство-потребление все «сестрёнки» были разделены надвое: по ею сторону — Русь, по другую — все остальные. Понятно, почему русской кровью, красной и белой,питались Кавказ, среди-азиаты и прибалты. Но как в этой компании оказалась Украина? Как вообще можно было умудриться при своих запасах недр, при большинстве квалифицированного и трудолюбивого русского населения, при таком значительном населении, развитой сети дорог и так далее и тому подобное, как можно было очутиться в числе недееспособных, в числе кавказцев и азиатов, прибалдов и прочих неспособных к созидательному труду племён? Учитывая, что собственно «украинцев», то есть смеси поляков, евреев и русских на той Украине совсем немного, надо полагать, что крали хуже, чем в Средней Азии, и в целом получалось, что потребляли больше, чем производили. Оказывается, отпадение в своё время от Руси было вызвано не только внешними, но и внутренними причинами: люди переродились, выродились, перестали быть Русами. В обмен на русскую волю и приобщение великодержавному русскому делу мы получили сальную ненависть чубатых лбов, собачью тоску по польскому пану. Земли южной Руси захвачены рабами наших врагов, под воздействием не самых суровых обстоятельств они отказались от священного имени Руса и потому — наше им презрение! Стоит ли после Малоросии говорить о «приобретениях» Руси в Азии? Во-первых, это всё исконные, древнейшие русские земли. Во-вторых, мы не настаивали на нашем приоритете, мы позволили им называть эти земли своими. Но и этого мало, мы ещё кормили их, обучили, дали возможность разговаривать со всем миром на чудесном русском языке — и мир слушал их, он не мог не прислушиваться к русской речи. Почему они сегодня продолжают пользоваться нашим божественным языком? Может быть, они думают, что наши сердца смягчатся, когда они, всё продав, всё прожрав, всё просрав, на хорошем русском языке попросятся обратно в братские объятия? Забудьте наш язык, у вас есть свой? Он — ваш! Забирайте! Берите свои юрты, своих баранов, жён и детишек, прихватите свидетельства о продаже нашей промышленности (нам это тоже не пригодится) — и мотайте на свою родину, в горы Тянь-Шаня, в гобийские пустыни и полупустыни. Степи — наши! Пошли вон, вы оказались недостойны оказанной чести! Мы слишком много для вас сделали, слишком много позволили. В порыве благородства мы забыли о том, что чернь за щедрость обычно платит завистью и ненавистью.
|
Обновлено 30.03.2011 02:08 |