JPAGE_CURRENT_OF_TOTAL
Но больше того: это недостаточное жалованье выплачивается с опозданием на несколько месяцев; в марте выплачивают за январь, в январе за сентябрь… Этот факт вызвал однажды важные последствия: в 1925 г. в Москве рабочие текстильных фабрик активно запротестовали, не получая несколько месяцев жалованья. Несмотря на угрозу репрессий, они объявили, что прекращают работу и требуют уплаты жалованья в течение нескольких дней. Но государственные кассы были пусты. Законные власти взволновались, так как рабочих было десятки тысяч. Сверх того дело происходило недалеко от Москвы, и иностранные представители могли легко про это узнать. Если бы бунт разросся, то сов. правительство само очутилось бы в опасности. “Всероссийский староста”, товарищ Калинин, спешно выехавший водворить порядок и мир, вынужден был бежать ошиканный, освистанный, преследуемый камнями и выстрелами. Он бежал в автомобиле, под охраной и прикрытием чекистов. Тогда большевики поняли, что только деньги, необходимые для уплаты жалованья, могут спасти положение, и вот что они предприняли, чтобы их добыть: ГПУ послало своих секретных агентов на черную биржу, где шла нелегальная спекуляция с золотом и иностранной валютой; эти агенты начали продавать по низкой цене золото, фунты и доллары. Сначала спекулянты воздерживались от операций; мало-помалу, однако, они попривыкли и осмелели. На следующий день большие суммы, скрываемые до сих пор частными спекулянтами, были выброшены на рынок. В сквер возле Ильинских ворот появились толпы спекулянтов с чемоданами в руках, наполненными червонцами. Вдруг весь квартал оказался оцепленным войсками ГПУ, и граждане, захваченные в сети, должны были представить документы. Они были обысканы, а деньги, при них найденные, конфискованы. Я стоял возле дома на углу Маросейки, в Ильинском пассаже, и я видел своими собственными глазами то, что происходило в сквере. Люди опустошали карманы и бросали далеко от себя деньги, чтобы спасти свою жизнь. Сумки, мешки с деньгами валялись на земле, брошенные их собственниками, и аллеи сквера были усыпаны червонцами, как осенними листьями. Сотня людей была арестована. В тот же вечер текстильным рабочим было уплачено жалованье.
Когда несколько месяцев спустя я был заключен в Бутырки (знаменитая тюрьма ГПУ), я там нашел кое-кого из арестованных в тот день. Но что особенно интересно, — я нашел там и текстильных рабочих, арестованных на разных заводах Иванове-Вознесенска, где произошли беспорядки. Арестовали зачинщиков, после чего мир был восстановлен. Я видел таких 5 человек, из них каждый был осужден на 5 лет ссылки в Сибирь, в пустынные и нездоровые места Нарымского и Туруханского края. От них же я узнал, что по тому же делу было арестовано всего 90 человек, преданы суду и осуждены ГПУ.
Аналогичный факт произошел в Ростове-на-Дону. Ожидались волнения рабочих, так как нечем было платить рабочим жалованье. Товарищ Шатов, директор отделения государственного банка в Ростове, получил из Чека список лиц, работавших тайно на черной бирже. Он их призвал и предложил им продать на этой бирже по поручению банка иностранную валюту и царское золото. Они согласились и проделали операцию, после чего… их арестовали, как спекулянтов, и чека заставила их открыть имена покупателей. Последних посадили в тюрьму, а иностранная валюта, ограбленная у них, восстановила кассы банка. Один из них отказался назвать имена своих клиентов, за что был сослан на 5 лет в Нарымский край, где он и умер, не выдержав ужасного климата.
Вот как Чека наполняет пустые кассы советского банка, чтобы уплатить жалованье недовольным рабочим.
В Ростове в эпоху лихорадочного экспорта хлеба не хватило денег, чтобы уплатить грузчикам, которые угрожали остановить нагрузку. Администратор коммунального хозяйства на Дону, товарищ Гуревич, велел просто продать с аукциона ряд национализированных домов их старым собственникам.
Однако часто эти трюки не удавались. Тогда решаются платить жалованье талонами на выдачу товаров из кооперативов. В Донецком бассейне уплачивают часто рабочую плату таким образом. Но если в этих кооперативах можно найти духи, рисовую пудру, то там совершенно не хватает хлеба, сахара, обуви и других необходимых предметов для рабочих. Рабочий бывает принужден обращаться к спекулянту, который покупает эти талоны за 50 или 30 проц. их стоимости. Я знал одного рудничного рабочего в Горловке, мать которого умерла в Таганроге (приблизительно 150 километров от Горловки). Чтобы оплатить железнодорожный билет и отправиться на похороны, этот рабочий должен был продать свои талоны на товар, полученные вместо жалованья. За 18-рублевый талон он получил пять рублей, плюс 6 фунтов хлеба: но так как этой суммы ему не хватило, то он должен был еще разуться и продать свои сапоги. В Таганрог он приехал босой.
Вот как велики материальные достижения советской России.
Могут ли вообразить в Европе ту нищету, которую переносит русский рудокоп: рабочие живут в полуразвалившихся бараках, которые не защищены даже от дождя и снега. Несколько семейств живет вместе. Я видел маленькие клетушки, едва достаточные для двух; они были населены 9 и 10 рабочими. Другие живут в убежищах под землей, как пещерные жители. Женщины и мужчины спят вместе в одной куче, как животные; это ужасное сожительство вызывает самые порочные сцены. Венерические болезни господствуют. Однажды 200 жен рудокопов прибыли в Ростов, посланные Донецким бассейном, чтобы сортировать уголь кооперативных запасов. Их поместили в строении старой картонажной фабрики, дом номер 19 на Суворовской улице. Три недели спустя женщина-врач г-жа Перльман была прислана для их осмотра из комиссариата гигиены. Она нашла, что только 12 из них были здоровы, остальные 188 были больны венерическими болезнями.
Меня спросят, как это может быть, чтобы этот голодный и почти умирающий рабочий мог посылать миллионы английским забастовщикам и китайским революционерам? Но мы уже знаем, как поступают советы, чтобы урвать у рабочего его последние гроши на помощь безработным и революционерам всего света. Рабочие, мои знакомые, исчерпывающе разъяснили мне эту загадку.
