JPAGE_CURRENT_OF_TOTAL
Но церковь является не только мишенью для отдельных оскорблений и притеснений, она есть объект открытой борьбы против нее со стороны самого правительства.
Местные комитеты отказывают в регистрации и легализиции приходов и убивают тяжелыми налогами духовенство и церковь.
Советским декретом было объявлено, что церковь и церковные имущества переходят в собственность государства, которое свободно располагать ими по своему усмотрению.
Чтобы церковь имела свободу богослужения, группа лиц должна представить местному совету список своих имен и составить акт, по которому они ответственны за имущество церкви и прихода, так же, как и за уплату налогов.
Надо иметь огромное гражданское мужество, чтобы расписаться в личной ответственности за управление религиозной общиной и принадлежащим ей храмом в стране, где преледуют, арестовывают и расстреливают людей за их религиозные убеждения.
Тем не менее это никого не останавливает. Большевики надеялись, что страх оказаться на плохом счету удержит массы. Они думали, что большое число церквей не сможет найти требуемое число подписей и следовательно, лишенное права культа, перейдет в собственность советской власти. Но они ошиблись: население не оправдало этих надежд. Тогда советы предъявили новые требования, делающие существование приходов еще более трудным.
Я был свидетелем того, как отказали Таганрогскому приходу в утверждении и регистрации, несмотря на достаточное число прихожан и на выполнение всех требуемых большевиками условий.
То был недостаточный процент рабочих в числе прихожан, то требовали, чтобы каждый член прихода пришел лично представиться в местный исполком, отмахивая расстояния в 45 верст, чтобы только расписаться. В момент моего отъезда из Ростова эти разговоры тянулись больше года и все еще не привели ни к какому решению.
Коммунисты не только препятствуют организации религиозных общин, но еще стараются окружить уже существующие условиями, убивающими их жизненность. Предпочтительно они прибегают к налогам. Вот тому типичный пример: в 1925 г. собор Рождества Богородицы в Ростове был обложен налогом в 70.000 р. золотом (т.е. в 35.000 долларов). Церковь Всех Святых, из числа маленьких приходов, была обложена в 20.000 руб.
Все платящие налоги, даже частные коммерсанты, имели право вносить их по третям; церкви должны платить в один прием, и, если они оказываются несостоятельными, то ответственность несут все прихожане со всем их имуществом, которое они имеют. Во время этого насильственного налогового сбора церковь стоит запечатанная: но никогда еще до сих пор не было случая, чтобы большевики закрыли церковь за невзнос налогов. Когда в Ростове собору угрожало закрытие за невзнос налогов, подписной лист гулял секретно между всеми жителями города, которые подписывались настолько успешно, что необходимая сумма была собрана в течение нескольких дней.
Многие из этих подписчиков охотно обрекали себя на голод, но церковь была спасена.
Церкви должны платить за воду и электричество больше, чем платят частные жители.
Однако, не все церкви угнетены такими тяжелыми налогами и не все так преследуются. Действительно, есть в этом общем правиле исключение, которое, будучи единственным, наводит на мысль… — это живая реформированная церковь, которая отделилась от старой церкви патриарха Тихона, она пользуется особыми привилегиями. Вот пример: я знал в Ростове много членов духовенства; один из них, отец Алексей, принадлежащий к живой церкви, был обложен налогами в 160 руб., тогда как другой священник, которого я тоже знал, отец Владимир, оставшийся верным церкви патриарха, должен был заплатить 6.000 руб., то есть почти в 38 раз больше. Но главная привилегия, которой пользуется “живая церковь”, это, что ее не преследует ГПУ.
