JPAGE_CURRENT_OF_TOTAL
В советской России можно найти убежища для детей, число которых очень ограничено по сравнению с массами этих бродяг. Коммунист Богуславский нам сообщает, что в 1926 г. число детей, принятых в эти убежища, было 206.000. Советы любят демонстрировать свою заботливость о детях, поэтому они заставляют каждую иностранную делегацию посетить одно образцовое убежище для детей, устроенное по последнему слову современной техники и науки. Все эти иностранцы остаются в восхищении от забот советского правительства о будущем поколении. Я, наоборот, имел случай исследовать обыкновенные, советские, приюты с уважаемым итальянским профессором Арманди, делегатом la “Groce Rossa Italiana”. Многие из этих убежищ, так же, как центральный распределительный дом, находились в 50 км. от Ростова, в г. Новочеркасске. Как только мы приехали в Новочеркасск, мы отправились в местный исполком предупредить о нашем визите и получить письменное разрешение на это посещение, без коего вход в эти приюты воспрещен. Товарищ Пивоваров, председатель исполкома, старый матрос, толстый, грубый малый, был до революции грузчиком и выдвинулся, как вожак Царицынского бунта в 1917 г. Согласно нашему договору, заключенному в Москве между профессором Нансеном и товарищами комиссарами Чичериным и Литвиновым, мы попросили у него средства для передвижения. Пивоваров, желая помешать нашему визиту, отказал нам в этом наотрез. Тогда я объявил, что буду телеграфировать московскому правительству, и что он понесет ответственность за могущие возникнуть отсюда недоразумения. Пивоваров испугался, и мы получили разрешение и автомобиль. Подъехав к первому убежищу, мы спросили у сторожа, где можно найти заведующего. Он ответил нам туманно, что может быть он в городе, а может быть в приюте… Мы вошли и очутились в очень грязной, полутемной комнате, заставленной столами и как будто похожей на столовую. Мы почувствовали, что задыхаемся от отвратительных запахов, вызывающих рвоту, и должны были вынуть из кармана плавки, чтобы зажать рот и нос. Профессор Арманди почувствовал себя дурно и попросил меня пройти в другие комнаты, но в этот момент я заметил, что под одним из столов что-то двигается. Мы наклонились и в полумраке комнаты увидели с ужасом с одной стороны девочку и мальчика, с другой — двух мальчиков от 10 до 11 лет, предающихся занятию, которое нельзя описать приличными словами. Профессор Арманди громко закричал, но вдруг заметил, что под другими столами происходит то же самое. Десятки детей в возрасте от 10 до 14 лет превратили эту столовую в дом терпимости. Мы поспешно покинули зал, пробежали несколько комнат, разыскивая если не заведующего, то хотя бы кого-нибудь из служащих. Никого. Повсюду пусто. Дети остались, предоставленные самим себе: одни играли, другие дрались, а третьи занимались тем, что нас так поразило в первой комнате. Наконец, в кухне мы напали на самого заведующего. Он выслушал нас холодно и спокойно и, не принимая никаких мер, равнодушно сказал нам: “Что я могу с ними сделать? Если я их прогоню отсюда, они пойдут в другое место…” Мы покинули это советское убежище подавленные. Мы посетили с профессором Арманди и другое, и третье, всего пять таких учреждений, и там мы увидели нечто еще худшее, чем в первых. Я отказываюсь описать то, что мы видели. Прибавлю только, что в день нашего посещения в Новочеркасской клинике было из этих приютов более 10 беременных девочек. Среди них были девочки 13 лет.
Чтобы дать представление о том, что получается из этих детей, я расскажу факт, свидетелем которого был я сам, факт, происшедший в детской колонии станицы Персияновской, возле г. Новочеркасска. Прошло несколько месяцев со времени нашего посещения новочеркасских приютов. Приехав в колонию Персияновскую, я попал на вооруженный бунт приютских детей. За несколько дней до этого в Персияновскую колонию прислали 23 человека детей, отобранных из Новочеркасских приютов. Эта группа оказалась организованной бандой, вооруженной револьверами и ножами. Дети арестовали администрацию колонии, нагрузили все движимое имущество на телеги, вывезли на базар и продали. Когда я прибыл в колонию, власть уже 5 дней была в руках взбунтовавшихся детей. Новочеркасский исполком послал делегацию, чтобы мирно уладить конфликт, но бунтари об этом не хотели и слушать. Только на шестой день прибыли солдаты, окружили дом и обезоружили молодых преступников. Вот они где настоящие перлы коммунистической системы воспитания.
Заметим, что только малый процент детей — бродяг находится на попечении у власти. Если последняя заявляет, что она бедна, имеет ограниченный бюджет, не позволяющий ей никаких щедрот по отношению к детям, то это только наглое лицемерие и ложь. Советы мало думают о миллионах бродячих детей, потому что их больше заботит мировая революция, III интернационал и поддержание собственной власти во что бы то ни было. Наоборот, советы отнимают все, что могут, у этих несчастных детей, и вот одно из многочисленных доказательств этого. Когда в Ростове-на-Дону ликвидировалась организация, она передала несколько вагонов сахара, муки, какао, сгущенного молока и медикаментов товарищу коммунистке Марии Жила, заведующей детскими домами и вице-президентше общества “Друг детей” на С.Кавказе. Миссия передала тому же лицу свой автомобиль и часть мебели своей конторы, рассчитывая, что все это пойдет в пользу детей. Через две недели после отъезда миссии я увидел все названные продукты в “витринах местного кооператива красной армии, под названием “Красная звезда”, находящегося на углу ул. Фридриха Энгельса. Эти припасы были отняты у детей и переданы в военный красный кооператив.
Автомобиль был конфискован административной секцией Донского исполкома, а мебель товарищ Жила перенесла к себе. Очевидно, жизнь детей интересует советы много меньше, чем поддержка их исполкомов, их агентов и красной армии. В данном случае советское правительство просто обворовало детей.
